|
Невыдуманные истории
|
|
| Лосев | Дата: Понедельник, 13.05.2013, 07:41 | Сообщение # 91 |
 Генералиссимус
Группа: Журналист
Сообщений: 5144
Репутация: 65
Статус: Offline
| Юная пермячка доказала, что ДЦП — не приговор
Диагноз «детский церебральный паралич» многим детям не оставляет выбора – спец-интернат, изгнание и пенсия по инвалидности. Евгения Петрова каждый день на своем примере доказывает, что человек с ДЦП может жить полной жизнью и бороться за свои права.
Другой мир
Маленькая Женя родилась семимесячной, врачи сразу забрали ее в инкубатор, потому что боялись за ее жизнь. В годик родители узнали, что у их дочки синдром ДЦП. «У моих родителей большая разница в возрасте – 10 лет, мама родила меня в двадцать – для молодой девушки ребенок с таким заболеванием – это страшный удар.
Когда мне было шесть, она не выдержала такой жизни и ушла, я осталась с папой. Детство я провела в специализированном садике» - рассказывает Евгения. Папа Евгении всегда внушал дочке, что она не инвалид, а просто особенная, он всегда учил ее не обращать внимания на то, как реагируют на нее окружающие: «В первый класс я пошла в обычную школу. Очень боялась, но с одноклассниками мы быстро подружились: они помогали мне, дежурили за меня, носили еду.
Половину второго класса мне пришлось провести в реабилитационном центре в Верхнечусовских городках. А в третьем - я попала в школу-интернат на Гайве. Туда меня отдала мама, вопреки всем протестам папы. Там я чувствовала, что мне проще, легче, потому что вокруг были дети такие же, как я. Только потом я поняла, что интернат – это другая планета, где детей прячут от реальной жизни. Нам рисовали мир в радужных красках, каждый милиционер был для меня Дядей Степой».
Борьба за знания
В девять лет Женя еще не понимала, что аттестат из коррекционной школы станет причиной многочисленных отказов в техникумах и колледжах города: «Директор интерната воспринимала нас как неспособных освоить стандартную школьную программу. Для нас все было упрощено, девятый класс растянут на два года, а о ЕГЭ мы даже не подозревали. После окончания школы я звонила во все техникумы и лицеи, чтобы меня взяли хоть куда-нибудь, хотя моя группа инвалидности не дает ограничений для обучения, но стоило людям только услышать о том, что я инвалид – они просто бросали трубки. Мне повезло с 30 лицеем, туда я поступила на печатника».
Сейчас Евгения учится в Высшей школе экономике на втором курсе на кафедре политологии и истории: «Поначалу я очень хотела поступить в ПГУ. Самостоятельно готовилась к ЕГЭ, потому что денег и времени на репетитора у меня не было. Для поступления мне нужно было набрать минимальное количество баллов, но на очное отделение мне не хватило четырех. Тогда я узнала, что «вышка» набирает историков и политологов и я поступила туда.
Первый курс мне дался без труда, а вот на втором я ощутила всю сложность учебного процесса в «вышке». Но свою общественную деятельность я не оставляю. Так, благодаря моим усилиям у первого корпуса уже появились пандус и перила, мне обещают, что в скором времени они появятся и у третьего корпуса».
Ломка стереотипов
«Бывает так, что я встречаю на улице маму с ребенком, который начинает спрашивать у нее, что со мной. Вместо того чтобы объяснять, она просто быстрее уводит своего ребенка от меня, будто я чудовище какое-то. В мире нет абсолютно здоровых людей, все относительно. Представьте себе красивую девушку, которая страдает мигренью. Друзья позвали ее в клуб, а она не может пойти, потому что у нее сильно болит голова, относительно своих друзей она ограничена. Даже у Бориса Ельцина не было трех пальцев на левой руке и не будь он президентом, он был бы простым человеком с инвалидностью.
Только, когда стереотипы в умах людей будут сломаны, они перестанут нас бояться.У каждого здания появятся пандусы для колясочников, на каждом светофоре будет работать сирена для слабовидящих, а в автобусах исчезнут» - поделилась Евгения.
Именно страх перед людьми непохожими на большинство оставляет инвалидов на обочине жизни: «Когда я была маленькая мне приходилось часто заказывать специальную ортопедическую обувь, там я видела людей без одной ноги и очень боялась их. Тогда мой папа объяснил мне, что бояться не нужно, это такие же люди, просто им не повезло, и они потеряли ногу».
Среди нас нет инвалидов
Инвалид – это слабый, немощный человек, нуждающийся в посторонней помощи: «Разве можно так называть людей, которые каждый день преодолевают себя, для которых каждое движение – это боль, но они живут. Сходить в магазин – для меня сначала было очень трудно, но трудность перестает быть таковой, когда ты ее преодолеваешь. А разве это не сила духа? А в интернатах детей учат быть слабыми. Дети начинают осознавать, что они другие, что им не место в этом обществе, из интернатов они выходят как волчата. Мне так хочется, чтобы кто-нибудь, встретив меня на улице, не проявил ко мне жалость, а просто подошел и пожал мне руку со словами: «Ты молодец, так держать, у тебя все получится!».
Борьба за права
Людям с ограниченными возможностями приходится бороться не только с недугом , но и за свои права в обществе. Сейчас пенсия по инвалидности составляет около 9 тыс. руб. в месяц: «Эту пенсию от государства я воспринимаю как показатель отношения к инвалидам – мол, ты все равно работать не сможешь, вот тебе пенсия. А такого количества денег хватает только на вещи первой необходимости, потому что инвалидам не нужна красивая одежда, они же не ходят ни на дискотеки, ни в театры. В нашей стране все сделано так, чтобы инвалиды сидели дома и не выходили оттуда».
У Евгении есть цель - создать инициативную группу, которая бы помогла людям с ограниченными возможностями стать частью общества: «Я хочу найти единомышленников, среди которых будут люди с физическими ограничениями и здоровые, и на примере такой группы показать, что мы можем вместе воплощать в жизнь наши идеи. Правда пока это остается только идеей, но я не опускаю руки».
Фото из личного архива
Источник: http://prm.ru/
Жить не грех, а грех не жить.
Сообщение отредактировал Лосев - Понедельник, 13.05.2013, 07:42 |
| |
| |
| Лосев | Дата: Четверг, 16.05.2013, 06:30 | Сообщение # 92 |
|
Генералиссимус
Группа: Журналист
Сообщений: 5144
Репутация: 65
Статус: Offline
| Семья как лекарство: самарский инвалид встретил свою любовь в больнице
30-летние Михаил и Нина встретили друг друга, когда оба стали инвалидами. Его жестоко «казнили» друзья, бросив под поезд, а она из-за матери-алкоголички лишилась ног. Корреспондент АиФ.ru Юлия Волкова побывала у них в гостях.
Казнили поездом
Кто бы мог подумать, что у играющего во дворе со своим ребенком худенького молодого человека нет правой руки по плечо и ноги по колено. Заметив меня, Миша приветливо машет рукой. Его семилетняя дочь Ангелина бежит мне навстречу. «Здравствуйте, а мы с папой уже вас заждались, — быстро говорит она. — Пойдемте на детскую площадку, там и мама ждет».
На лавочке сидит жена Миши, Нина. У девушки нет ног, поэтому она побегать и покататься на велосипеде с мужем и дочкой не может. Она быстро устает ходить на протезах. Пока Миша играет с ребенком на детской площадке, Нина рассказывает их историю. «Даже и не вериться, что мы с Мишей уже десять лет инвалиды, — говорит она. — Живем только ради друг друга и нашей малышки».
История Михаила
В день, когда Михаил возвращался из армии, у него была назначена встреча с товарищами. Только парень и подумать не мог, что за два года его друзья так изменятся. Отметив долгожданную встречу горячительными напитками, товарищи захотели продолжить посиделки, но денег не оказалось. Тогда они решили отнять у Михаила новую куртку и поменять ее на выпивку. «Может, Мише не стоило с ними ругаться?», — спрашивает меня Нина. Но тут же осекается: вышло, как вышло. «Между ними произошла потасовка, в итоге трое накинулись на одного, — продолжает она. — Его жестоко избили. „Товарищам“ показалось, что муж мертв, и, чтобы скрыть следы своего преступления, они отнесли его на рельсы и стали ждали, когда поедет поезд. Первый состав отрезал мужу ногу, он неожиданно очнулся от боли, но их это не остановило. Они держали его, пока второй не отсек ему руку».
Михаил несколько месяцев провел в больнице, а когда вернулся домой, то еле-еле сводил концы с концами.
«В тот момент мне не хотелось жить, — неохотно вступает в разговор Михаил. — Кому я теперь такой буду нужен? — крутил я в голове. Мечтал только об одном: встать и повеситься. Но ради мамы жил. Она в меня вселяла надежду, что еще не все потеряно».
Нина гладит любимого по голове и целует в щеку. Ангелина, увидев, что родители обнимаются, подбегает и тоже начинает их целовать. «Вот так всегда, — смеется Нина. — Ласковая, вся в Мишу». Ангелина берет отца за руку и уводит кататься на велосипеде.
Жила одним днем
Нина из многодетной семьи. После того, как ее мать бросил очередной ухажер, женщина стала выпивать. Зарплаты уборщицы иногда не хватало даже на еду. Нина не могла на все это смотреть и часто ссорилась с матерью. «Я постоянно боролась с ее пагубной привычкой, выливала водку в раковину, пока она спала. Но терпению приходит конец. Однажды я не выдержала и убежала из дома. Была холодная зима. Идти к друзьям я постыдилась и спряталась в сарае. Пригрелась на каких-то тряпках и уснула. Мне постоянно хотелось спать, дома постоянные скандалы и разборки. А утром очнулась в больнице с серьезным обморожением. Меня случайно нашли в сарае. Врачи сразу сообщили, что ноги спасти невозможно».
Нина поднимает брюки и показывает протезы. Девушке пришлось заново учиться не только ходить, но и жить. Видимо, почувствовав свою вину, ее мать бросила пить и начала помогать своей дочери. «Мне было жаль свою младшую сестру, — говорит Нина. — И, чтобы она не пошла по стопам мамы, я своим горем стала ей напоминать, к чему может привести алкоголизм близкого человека».
«Хотелось прыгать от счастья, но не могла»
Михаил подъезжает на велосипеде к жене, целует ей руку и уходит. Нина смущенно провожает его взглядом. «Это не показуха, он всегда так себя ведет, — говорит она. — Я так им горжусь, что порой даже боюсь подумать, что будет, если я его потеряю. Наверное, то, что с нами случилось — это судьба. Если бы не трагедии, может быть, мы никогда бы и не встретились».
В больнице Нина и Миша лежали в разных палатах, но однажды случайно столкнулись в коридоре. «Я в тот день играла в холле с подругой, — вспоминает Нина. — И тут услышала за спиной приятный мужской голос: „Девчонки, а можно с вами?“. А когда обернулась, то обомлела от взгляда Миши. В нем было столько нежности, и, в тоже время, грусти, что я на какой-то момент дар речи потеряла. Больше мы не расставались. В больнице он сделал мне предложение, а вскоре я узнала, что жду ребенка. Хотелось прыгать от счастья, но не могла».
На протезном заводе Нине подобрали новые «ноги». В это же время Миша ждал, когда ему изготовят руку и ногу, чтобы самостоятельно ходить. Они вместе девять лет. Дочь Ангелина радует родителей хорошими оценками и победами на танцевальных конкурсах. «Будем болеть за нее. Мы просим Бога только об одном, чтобы Лина никогда не узнала той боли, что нам пришлось пережить»
Жить не грех, а грех не жить.
|
| |
| |
| Лосев | Дата: Суббота, 18.05.2013, 10:12 | Сообщение # 93 |
|
Генералиссимус
Группа: Журналист
Сообщений: 5144
Репутация: 65
Статус: Offline
| Авария перевернувшая мою жизнь.
Все было хорошо, пока я не встретил одну девушку. Я думал началось, пришла любовь ..)) На тот момент, было всё, машина, квартира, ноги, все на месте.. мы гуляли, общались.. Однажды она сказала, давай поедем к тебе и приготовим что нибудь покушать, на тот момент я жил с другом. Я согласился и мы, все что надо купили и поехали ко мне. Я тогда жил от неё в 80 клинометрах. К вечеру обратно надо было её домой отвезти, когда проводил девушку домой и попрощались, я сел в машину и думаю, а не просто думаю, а проговариваю про себя ( может мне в машине спать а? устал очень) и сам себе же ответил, нет езжай, дома поспишь.. и вот я завел машину и поехал.
Через километров 50, сам себе говорю, может развернусь там рядом, знакомые живут и у них заночую? нееет отвечаю, поздно уже, 11 вечера, езжай дальше, дома поспишь)) и через минуту, мне на встречу фура и я резко по тормозам, сильный удар и потеря сознания.
Очнулся, смотрю, лежу на траве, ночь, слышу шум машин на трассе и совсем один.. боже где я, что это такое, что со мной.. и хотел подняться и такая боль в спине ... ааааааааа... и ноги нечувствую .. через какое то время вижу мигалки, милиция. А приставьте, машина от меня в 15 метрах дальше. И больше кроме меня никого рядом нет.
И вот подошли менты, спрашивают, что с тобой? Я впервые в жизни сказал это слова - НИ ЧУВСТВУЮ НОГ. Милиционер меня знал, ему тоже стало плохо, я звоню другу, Сем я в аварию попал)) а он мне, -да ладно, хватить шутить, давай домой, мозги ни делай..)) И вот так я уже 2 года на коляске, но скажу кое что, я верю в БОГА, люблю его, если он меня выбрал так, я рад, потому что - скажите мне, какой пророк ни мучился, все мучились, абог их любил..
Жить не грех, а грех не жить.
|
| |
| |
| Лосев | Дата: Понедельник, 27.05.2013, 08:11 | Сообщение # 94 |
|
Генералиссимус
Группа: Журналист
Сообщений: 5144
Репутация: 65
Статус: Offline
| «Когда Саша чистит мне зубы или красит ресницы, кажется, будто я делаю это своими руками»
«Когда Саша чистит мне зубы или красит ресницы, кажется, будто я делаю это своими руками»
Узнав, что бывшая жена стала инвалидом, украинец Александр Котляренко, работавший в Москве, вернулся на родину, в Черниговскую область, и принялся выхаживать любимую женщину. Благодаря его заботе она начала двигать руками и научилась работать на компьютере
В девятом классе Лена за компанию с подружками пошла к гадалке. Та разложила карты на каждую из них. Первой девушке напророчила скорую свадьбу и богатую жизнь. Второй — большую любовь и много детей. Пришла очередь Лены. Глядя в старые карты, ворожея покачала головой: «А ты, девонька, всю жизнь проведешь на колесах». По дороге домой подружки размышляли над загадочным предсказанием: «Что это может значить? Наверное, Ленка будет проводником поезда. Или выберет в мужья дальнобойщика». В общем, посмеялись и забыли о пророчестве. Лена вспомнила о нем много лет спустя. И содрогнулась: разве ее трагедия была предрешена заранее?«Хорошо, что живой осталась. Мы думали, со дня на день умрешь» Перед тем как нанести сокрушительный удар, судьба подарила девушке встречу с Александром. Зимой 1993 года Лена пришла с подругами на дискотеку. Ее пригласил на танец незнакомый голубоглазый парень. Они покружились несколько минут под романтическую музыку и простились. На следующее утро Лена сообщила маме: «Я влюбилась! Только не знаю, увижу ли его снова...»— Мне было 18 лет, и я буквально потеряла голову, — говорит 38-летняя Елена Котляренко. — Два дня только и думала о нем. В то время я училась в торговом техникуме и как раз проходила практику в магазине в Чернигове. Однажды стою за прилавком, и вдруг заходит Саша! Он сразу пригласил меня на свидание. И тем же вечером предложил стать его женой. Я не колеблясь выпалила: «Согласна!»— Первое наше свидание состоялось в пятницу, а уже в понедельник мы подали заявление в загс, — рассказывает 42-летний Александр Котляренко. — Лена даже маме не сказала: боялась, что та заругает. Потом, конечно, призналась. К счастью, родители отнеслись с пониманием, организовали свадьбу. Первую брачную ночь мы с Леной провели... в хирургическом отделении. За несколько дней до свадьбы у меня выскочил фурункул на ноге. Думал: нелепость, скоро пройдет. Но в день бракосочетания нарыв так разболелся, что я с трудом дождался, пока гости разойдутся.
*«У меня в жизни есть только одна ценность — Лена. Мы с ней срослись, стали единым целым, — говорит Александр Котляренко. — Я без нее уже не могу» (фото из семейного альбома)
По традиции, первую брачную ночь жена должна провести в доме мужа. Лену привезли ко мне, как была, в свадебном наряде. А я ей говорю: «Мне надо в больницу». «Я с тобой», — ответила Лена и стала натягивать мою курточку. За окном — двадцать градусов мороза и снега по колено. Я одел жену в свои брюки, а вот обуви подходящей не нашлось. Никогда не забуду, как Лена шла со мной в больницу в белых свадебных туфельках. От холода она не чувствовала ног, но не жаловалась. Потом всю ночь провела в приемном покое, дожидаясь, пока мне сделают операцию. После этого случая я предложил Лене обвенчаться, и мы освятили наш брак в церкви.— Мы прожили вместе пять лет и... развелись, — продолжает Лена. — Молодые были, горячие... Я перебралась к родителям, Саша уехал работать в Москву. Девятнадцатого августа 1998 года мы с сестрой поехали отдыхать на Голубые озера. Это очень красивые места неподалеку от Чернигова. На пляже я увидела сделанный кем-то трамплин и решила прыгнуть с него в воду. Последнее, что помню: ровная гладь воды и отражающиеся в ней белые облака... Заметив, что я долго не выныриваю, сестра бросилась в воду и вытащила меня на берег. Потом мне объяснили: я ударилась головой о дно озера и сломала шею. Если бы не сестричка, могла вообще утонуть.Помню, сестра громко кричала: «Люди, помогите!» Подъехала какая-то машина, меня положили на заднее сиденье и куда-то повезли. Боли я не чувствовала, но постоянно теряла сознание. Меня привезли в ближайшую больницу в райцентре Репки. Хирург объяснил сестре: «У нее компрессионный перелом трех шейных позвонков, в спинном мозге много осколков. До Киева не довезем, будем оперировать здесь». Я ожидала, что после операции снова буду ходить. Но врачи сказали: «Хорошо, что живой осталась. Мы думали, со дня на день умрешь». Через несколько месяцев сделали повторную операцию. Однако она тоже не помогла. Я по-прежнему не ощущала свое тело.Казалось, жизнь остановилась. Очень тяжело было принять, что отныне я навсегда прикована к инвалидной коляске. Были слезы, депрессия, нежелание жить. Думала: теперь я уже точно никому не нужна...«С этого момента ухаживать за тобой буду только я!» — Мне позвонила подруга бывшей жены и обо всем рассказала, — говорит Александр. — Я отпросился у начальства и на пару дней приехал в Чернигов. Все это время провел в больнице возле Лены. Потом вернулся в Москву: у меня был подписан договор с компанией. До окончания срока действия контракта оставалось еще несколько месяцев. Я очень переживал за Лену, часто приезжал к ней из Москвы. Наконец смог уволиться и вернулся в Украину. Перевез свои вещи в дом к родителям Лены в поселок Киенка и остался там жить.— После развода я продолжала любить Сашу, — признается Лена. — Видела по глазам, что его чувства тоже сохранились. Но кто мог подумать, что он бросит хорошо оплачиваемую работу и будет ухаживать за мной, как за младенцем? Я ведь была совершенно беспомощна, не могла даже ложку ко рту поднести. Пока Саша находился в Москве, мною занималась мама. Потом неожиданно приехал прежний муж и заявил: «С этого момента ухаживать за тобой буду только я!» Покормил меня, выкупал, высушил волосы — быстро, легко, приятно. Казалось, будто я делаю это своими руками. Удивительное чувство!Я так привыкла к его нежным рукам, что иногда забываю, например, что это он умыл меня утром. У Саши получается абсолютно все: он чистит мне зубы, одевает, кормит, выщипывает брови, делает маникюр, педикюр, прическу.— Из-за этого иногда не успеваю побриться, — улыбается Александр. — Под руководством Лены я многому научился. Раньше даже не представлял, как трудно быть женщиной. Ну, и домашняя работа тоже на мне. Сегодня с утра постирал тюль, шторы и плед. Высушил все, погладил и повесил обратно. Потом протер пыль, вымыл полы в доме, помыл Лене голову, уложил волосы феном.— А кто накрасил вашей жене ресницы?— Макияж наносит тоже Саша, — отвечает Лена. — Причем по правилам: сначала крем, потом пудру, тушь, румяна, сияние для губ. Муж делает все очень быстро, но аккуратно. Не каждая женщина умеет так ловко обращаться с косметикой.— Сложнее только дается укладка волос, — признается Александр. — Иной раз терпения не хватает. Но я борюсь с собой. Лена всегда была ухоженной женщиной. Мне приходится поддерживать ее репутацию холеной красавицы.— Благодаря Саше я чувствую себя красивой и любимой, — нахваливает мужа Лена. — Саша любит устраивать для меня сюрпризы. Однажды в мой день рождения куда-то уехал, потом вернулся и говорит: «Давай-ка отправимся на пикник». Приезжаем в лес, а там между деревьями натянут большой баннер: «Лена, с днем рождения!» И гирлянды из воздушных шаров везде висят. Вот это был дар! Зная, что я люблю маленьких собак, муж купил мне пуделя Эшли и таксу Лариску.— Чтобы не скучала в мое отсутствие, — посмеивается Александр. — Собаки ее обожают: облизывают с ног до головы. И заодно охраняют.Кроме ежедневного ухода за женой, Александр успевает еще зарабатывать на путевки в санаторий. Ведь Лене необходимо проходить курс реабилитации как минимум два раза в год.— Государство платит жене 1050 гривен пенсии в месяц, — вздыхает Александр. — Мне по уходу за женой полагается аж... 162 гривни. Хоть бы с путевками в санаторий помогали. А то ведь дают раз в два года. Выкручиваемся сами, как можем. Я засаживаю огород картошкой, потом продаю ее. Нахожу работу на стройке неподалеку от дома. Ведь нужно купить билеты на поезд, снять жилье для сопровождающего. В общем, каждая поездка влетает в копейку.«Интересно, сколько он с ней еще выдержит? Год, два?» Глядя, как Александр поднимает хрупкую Лену из инвалидной коляски и бережно, словно фарфоровую куколку, несет в комнату, чувствую, как сжимается сердце. «У меня оголилось плечо», — жалуется Лена. Муж заботливо поправляет ей кофточку и заодно выбившуюся из прически прядь волос.— Часто думаю: как бы я смогла без Саши? — размышляет Лена. — Он для меня вода, воздух, руки, ноги — весь мир. Именно Саша добился, чтобы меня осмотрели и прооперировали лучшие в Украине специалисты. Муж показал мои снимки хирургам столичного Института ортопедии и травматологии. Они сказали: «Немедленно везите жену к нам!» В Киеве мне, наконец, сделали успешную операцию. Хирурги взяли кусочки кости с моего бедра и заменили ими раскрошившиеся позвонки. После этого в руках появилась хотя какая-то чувствительность. Столичные врачи вздыхали: «Если бы вас сразу к нам привезли...» Но что теперь об этом? Былого не вернуть.В прошлом году мы с Сашей были в самом современном реабилитационном центре для инвалидов. Там я узнала, что могу плавать и даже отбивать теннисный мячик привязанной к руке ракеткой. Реабилитологи сказали: есть надежда, нужно только больше заниматься. Но где брать деньги на дорогие путевки? Саша нашел выход. Он соорудил дома подобие специальных тренажеров для спинальников. Натянул через всю комнату металлический трос и приделал к нему резиновые ленты. Каждый день муж подвешивает меня на этих лентах, чтобы укреплялись мышцы рук и спины... А это другой тренажер, он называется коленоупор. Я стою на нем по два часа в день.Недавно мы побывали в том же реабилитационном центре. Инструктор сказал, что за прошедший год мышцы у меня заметно окрепли. В этот раз реабилитологи привязали к моей руке ложку, и я могла сама кушать! Представляете? Благодаря мужу я даже научилась работать на компьютере. Саша создал в социальных сетях мои странички, чтобы я могла найти старых друзей. Сначала он сам писал за меня сообщения, высылал фотографии. А недавно я ради интереса попробовала печатать костяшкой мизинца правой руки. Получилось! Муж показал, подсказал, как обращаться с компьютером — и дело пошло. Теперь, когда Саша занят, я читаю книги в интернете или переписываюсь с друзьями.— Вы всегда ездите в санаторий вместе?— Один, в Крыму, посещаем уже 12 лет, — рассказывает Лена. — Недавно медсестры признались, что, глядя на нас, спорили: «Интересно, сколько он с ней еще выдержит? Год, два?» А на пятый год даже скептики сдались: «Наверное, и действительно любит». Кстати, люди часто не верят, что Саша мой муж. Говорят: «Так не бывает. Он ваш брат».— Обычно мужчины не желают связывать судьбу с тяжелобольной женщиной. Находят здоровую, создают семью, заводят детей.Александр на секунду задумался.— У меня в жизни есть только одна ценность — Лена. Мы с ней срослись, стали единым целым. Конечно, и у нас случаются ссоры — как в любой семье. Тогда, чтобы не усугублять ситуацию, я на пару дней уезжаю к родителям.— В такие моменты я думаю: может, будет лучше, если Саша встретит здоровую женщину? — вздыхает Лена. — Я ведь не могу держать его при себе вечно. Но тут звонит телефон. «Лена, — слышу в трубке голос мужа. — Я не могу без тебя. Еду домой».В этом году мы отметили 20 лет со дня свадьбы. Сейчас живем в гражданском браке. Решили, что нет смысла снова регистрировать отношения. Штамп в паспорте ничего не решает. Венчание в церкви — другое дело. Наверное, данный Богу обет и держит нас вместе много лет... Я верю, что однажды смогу ходить. С таким мужем, как Саша, это вполне вероятно.
факты.ua
Сводка.нет - Новости Украины и Мира
Жить не грех, а грех не жить.
|
| |
| |
| Лосев | Дата: Среда, 05.06.2013, 07:43 | Сообщение # 95 |
|
Генералиссимус
Группа: Журналист
Сообщений: 5144
Репутация: 65
Статус: Offline
| Соцсети помогают спасти прикованного к постели красноярца
Красноярцы собирают деньги через социальные сети «В Контакте» и «Одноклассники», чтобы вернуть к полноценной жизни 26-летнего земляка Михаила Мишина. Он прикован к постели после ДТП - на лечение необходимо несколько миллионов рублей.
Михаилу Мишину — 26 лет. В школе был отличником, любит спорт, окончил с красным дипломом СФУ, успел проявить себя на работе. Три года назад у него родился сын — Семен, которому Миша посвящал всё свое время… Осенью 2012-го Михаила сбила машина. Врачи не надеялись, что он выживет. Спасти молодого человека удалось, но уже несколько месяцев он прикован к постели. Доктора называют это вегетативным состоянием.
Но появилась надежда вернуть Михаила к полноценной жизни. Рассказывает Евгения Валерьевна, Мишина мама: Мы с дочерью перерыли весь интернет, искали, как вернуть Мишу и есть ли возможность. Нашли мам, у которых подобные ситуации и которые лечат своих сыновей за границей. Мы отправили через них выписку из истории болезни и энцефалографические исследования. И вот нам приходит ответ, что клиника Гутмана, работающая в Испании, в Барселоне, готова взять Мишу на лечение.
Деньги на лечение нужны немалые. Вместе с перелетом всего один месяц, проведенный в клинике, обойдется примерно в 900 тыс. рублей. Родители Михаила — пенсионеры, у семьи такой суммы нет. Снежана, сестра Миши, верит: мир не без добрых людей. Она открыла две группы в соцсетях («ВКонтакте» и «Одноклассники»), чтобы собрать деньги на лечение брата. Говорит, что и не ожидала такой поддержки. Всего за два дня люди перечислили семье Мишиных больше 140 тыс. рублей. Конечно, до нужной суммы еще далеко, к тому же и лечение продлится не один месяц. Но, как рассказывает Снежана, в каждом из интернет-сообществ, созданных в поддержку ее брата, уже больше 1000 участников — и всё это люди, готовые помочь конкретными делами.
Нужно сказать, что Мише помогают не только жители Красноярского края (сам Михаил — из Ачинска). Средства на его поддержку начали поступать и из соседних сибирских регионов, и из Центральной России. Участники групп в соцсетях уверены: помочь человеку — проще, чем иногда кажется.
Жить не грех, а грех не жить.
|
| |
| |
| Лосев | Дата: Среда, 26.06.2013, 09:20 | Сообщение # 96 |
|
Генералиссимус
Группа: Журналист
Сообщений: 5144
Репутация: 65
Статус: Offline
|
Профессия — инвалид
Любому человеку хочется быть полезным
Коллега позвонила поздно вечером. В ее голосе слышалась тревога. Видимо, из-за этой тревоги она говорила прямее, чем обычно принято в обществе «культурных людей»:
— Катя, мне нужна ваша помощь или хотя бы совет. Все традиционные пути мы уже попробовали. А у вас порою мозги работают как-то вывернуто, как кофта наизнанку, вдруг вы что-нибудь придумаете? Его зовут Илья…
Я тоже встревожилась. Коллега много лет работает с семьями с «тяжелыми», психически больными детьми. Помимо основной деятельности, у нее еще что-то вроде клуба при одном из психоневрологических диспансеров. Там регулярно бывают всякие мероприятия, концерты, игры, просто чаепития с общением. Многие из ее детей уже выросли, но продолжают посещать это место, потому что после окончания спецшколы (для тех, кто мог учиться) это зачастую единственная площадка какой-то социализации.
Я несколько раз бывала на заседаниях ее клуба. Помимо постоянных «профильных» посетителей, там всегда много молодых волонтеров: студентов, начинающих психологов, просто сочувствующих ее делу людей, готовых что-то показать больным ребятам, как-то их развлечь, обучить, помочь.
Я искренне восхищаюсь гуманизмом всей этой деятельности, но притом мало что понимаю в психиатрии и не особенно увлекаюсь групповой психотерапией.
Если уж лечащий психиатр и коллега с ее опытом зашли в какой-то тупик, то чем смогу помочь незнакомому мне Илье я? Вероятнее всего, ничем.
— А что с Ильей? — спросила я.
— ДЦП (детский церебральный паралич. — Прим. авт.) с эписиндромом. Руки и голова работают относительно диагноза хорошо. Ходить немного может, но в основном передвигается в коляске. Сейчас эпилепсия под контролем, уже несколько лет не было ни одного приступа. Характер с детства очень тяжелый, эпилептоидный. Склонность к депрессиям. В детстве говорили даже об аутизме (были эхолалии, стереотипные движения), но, по-моему, совершенно напрасно. Позже — обычное занудство, умственная жвачка, может быть, легкая паранояльность…
— Симпатичный юноша… — усмехнулась я.
— Да. Абсолютный слух. Закончил пять классов музыкальной школы по классу фортепиано. Сам сочиняет музыку. Учился дома по обычной программе, закончил девять классов практически на одни пятерки. Увлекается историей и философией, делал в нашем клубе интересные доклады, играл в нашем историческом театре…
— Сейчас?
— Отказывается от всего. Тяжелейшая депрессия, не поддается никакой фармакотерапии. Впрочем, мать подозревает, что таблетки он попросту выбрасывает. К нам не ходит, хотя много лет это было единственное место, где он как-то оттаивал. Уже была одна попытка суицида — демонстративная или нет, никто не понял, все-таки он плохо двигается… Когда откачали, сказал: простите за напрасное беспокойство, в следующий раз я буду аккуратней готовиться. В общем, я знаю его почти десять лет, и вот он уходит… — Теперь в голосе коллеги слышалось почти отчаяние.
— Но я-то чем тут могу помочь? — грубовато спросила я. — Встреча со мной перевернет его жизнь и излечит от депрессии?
— Нужно вернуть его к нам. Здесь ему хорошо, он общается, развивается, это стимул…
От конкретизации задачи я несколько приободрилась и спросила:
— А привезти-то его ко мне в поликлинику родственники сумеют?
***
С тревогой ожидала, что коляска не пройдет в мою узкую дверь, что он будет молчать, глядя в пол, что я от неуверенности в себе сразу сморожу какую-нибудь глупость, и все разрушится, не начавшись…
Илья зашел в кабинет сам, слегка придерживаясь руками за стены, поздоровался, сел, вполне доброжелательно оглядел игрушки.
— Илья, сколько тебе лет? (Я действительно не удосужилась выяснить это у коллеги.)
— Двадцать два.
— Много. А почему в клуб не ходишь? Надоело?
— Нет. Там замечательно. Я всем благодарен. Просто достаточно.
Это было сказано так, что у меня по спине пробежали мурашки. Достаточно — всего. Попыток. Неудач. Боли. Изоляции. Страха. Отчаяния. Самой жизни. Достаточно.
— Не видишь, что впереди?
— Почему же? Вижу, — усмехнулся Илья. — Нормальная инвалидная жизнь. Можно даже в кафе ходить, и в театры… Мама вот предлагала в Болгарию на курорт съездить…
— Ерунда. Тебе, как всем нормальным взрослым людям, хочется не только развлекаться, но и служить…
— Служить? — он удивился, покатал на языке непривычное для современного языка слово.
— Да, — кивнула я. — Общественное служение. Многие сейчас делают вид, что этого нет. Но оно есть — оно в нас эволюцией вмонтировано. Без этого мы — депрессанты несчастные, мухи, увязшие в меду…
Повисло молчание. Оно меня не тяготило, Илья думал.
— Пожалуй, да, — наконец сказал он. — Надоело быть тем, кого из милости кормят и развлекают. По-хорошему, всем инвалидам вроде меня давно надо бы удавиться. Но мы все живем и наоборот даже: все к нам приспосабливаются. Тут какой-то сбой вашей эволюции получается.
Ура! Он сам дал мне нитку. Я торжествующе улыбнулась ему в лицо:
— У эволюции сбоев не бывает!
— Как это? — удивился Илья. — А зачем же тогда…
— Думай. У тебя плохо ходят ноги, есть нарушения коммуникации, но совершенно сохранный интеллект и аналитический аппарат. К тому же ты увлекаешься историей. Зачем вдруг современному обществу понадобилось так носиться с инвалидами? Больше нечем заняться, все остальные проблемы уже решены? Вспомни, сколько совершенно здорового, постоянно сменяющегося народу клубится вокруг вашего клуба. Не больше ли их там, чем вас, инвалидов?
— Почти поровну, — честно прикинул Илья.
— И зачем им это надо? Если допустить, что вы ходите в клуб общаться, потому что вам больше некуда, то они-то (после своей работы, учебы) — зачем?
— Чтобы помогать другим, больным и слабым? Благотворительность?
— Да брось ты! Неужели ты, с твоей склонностью постоянно жевать умственную жвачку, еще не догадался? Думай!
— Они решают там какие-то свои проблемы. Вот мы, здоровые. Вот они…
— Теплее, но все равно не то. Думай еще. Зачем современному цивилизованному обществу, где уже нет борьбы за пищу, кров, одежду, нужны инвалиды? Раньше, когда всем всего не хватало, был человеческий подвиг — поделить напополам с ближним (или дальним) последний кусок хлеба, отдать вовсе не лишнюю рубашку… А теперь? Когда всего полно и многим людям в общем-то не очень понятно, что, собственно, и зачем они делают в своем офисе, когда у детей в детских домах просто завались сколько игрушек, а нищие — это не несчастные бедняки, а бизнес-корпорация и это всем известно…
— Общественное служение, — неожиданно светло улыбнувшись, сказал Илья.
— Ага! — ухмыльнулась в ответ я. — Оно самое. Инвалиды позарез нужны современному человечеству. Просто для того, чтобы мы все вместе могли оставаться людьми. Наличие вашего клуба (и ему подобных) в обществе — не благотворительность, а реальная необходимость для множества здоровых людей.
Опять пауза. Илья долго думает, он тугодум. Ну а мне куда торопиться?
— То есть инвалид сегодня — это не только обуза другим, но и как бы работа? Мы тоже служим — всем людям, человечеству?
— Да. И это очень нелегкое служение. Вы его не выбирали, но можно ли уверенно сказать, что свой род деятельности выбирал сын средневекового европейского крестьянина, индус, родившийся в касте уборщиков улиц, или современный офис-клерк?
— Наверное, нельзя.
— Вот. Но чтобы это служение исполнять, вам надо не сидеть каждый под своим веником, а давать возможность всем желающим вокруг вас клубиться. ОБЩЕСТВЕННОЕ служение, не забываем.
— Но почему об этом нельзя сказать вслух? Для многих наших это было бы критически важно. Ведь я знаю, многие, такие как я, думают: зачем я такой? Лучше бы меня не было! Если бы им объяснить, как на самом деле…
— А в чем проблема-то? — пожала плечами я. — Вот ты сам пойдешь и объяснишь. Тебя, кстати, скорее послушают, чем кого-то другого, ведь ты-то все изнутри знаешь.
Илья опять ушел в свои мысли. Я к этому уже привыкла и тоже задумалась о своем.
***
— Катя, спасибо, Илья к нам вернулся! — снова позвонила коллега. — Слава богу, выглядит гораздо бодрее, и даже сам стал проявлять инициативу в общении, этого уже несколько лет не было. Несет какую-то чушь про роль инвалидов в общественной эволюции — это вы его накачали? — но это неважно, ребята к нему все равно тянутся, ведь он у нас один из самых интеллектуальных...
Участники дискуссии: Катерина Мурашова, Лена Де Винне, Владимир Кайгородов, Юлия Чернявина
Жить не грех, а грех не жить.
|
| |
| |
| Valex | Дата: Среда, 26.06.2013, 11:04 | Сообщение # 97 |
 Генералиссимус
Группа: Модераторы
Сообщений: 3020
Репутация: 16
Статус: Offline
| Можешь объяснить разницу?
ЗДРАВСТВУЙ И ПРОЩАЙ
Р. Брэдбери
Ну конечно, он уезжает, ничего не поделаешь: настал срок, времяистекло, и он уезжает далеко-далеко. Чемодан уложен, башмаки начищены,
волосы приглажены, старательно вымыты уши и шея, осталось лишь спуститься по
лестнице, выйти на улицу и добраться до маленькой железнодорожной станции,
где только ради него и остановится поезд. И тогда городок Фокс-Хилл, штат
Иллинойс, для него навсегда отойдет в прошлое. И он поедет в Айову или в
Канзас, а быть может, даже в Калифорнию, -- двенадцатилетний мальчик, а в
чемодане у него лежит свидетельство о рождении, и там сказано, что родился
он сорок три года назад.
-- Уилли! -- окликнули снизу.
-- Сейчас!
Он подхватил чемодан. В зеркале на комоде он увидел свое отражение:
золото июньских одуванчиков, румянец июльских яблок, теплая белизна
полуденного молока. Ангельски невинное, ясное лицо -- такое же, как всегда,
и, возможно, навсегда таким и останется.
-- Пора! -- снова окликнул женский голос.
-- Иду!
Кряхтя и улыбаясь, он потащил чемодан вниз. В гостиной ждали Анна и
Стив, принаряженные, подтянутые.
-- Вот и я! -- крикнул с порога Уилли.
У Анны стало такое лицо -- вот-вот заплачет.
-- О Господи, Уилли, неужели ты и вправду от нас уедешь?
-- Люди уже начинают удивляться, -- негромко сказал Уилли. -- Я целых
три года здесь прожил. Но когда начинаются толки, я уж знаю -- пора
собираться в дорогу.
-- Странно все это, -- сказала Анна. -- Не пойму я никак.
Нежданно-негаданно. Мы будем скучать по тебе, Уилли.
-- Я вам буду писать каждое Рождество, честное слово. А вы не пишите,
не надо.
-- Мы были рады и счастливы. -- Стив выпрямился на стуле, слова
давались ему с трудом. -- Такая обида, что всему этому конец. Такая обида,
что тебе пришлось нам все про себя рассказать. До смерти обидно, что нельзя
тебе остаться.
-- Вы славные люди, лучше всех, у кого я жил, -- сказал Уилли.
Он был четырех футов ростом, солнечный свет лежал на его щеках, никогда
не знавших бритвы.
И тут Анна все-таки заплакала.
-- Уилли, Уилли...
Она согнулась в своем кресле, видно было, что она хотела бы его обнять,
но больше не смеет; она смотрела смущенная, растерянная, не зная, как теперь
быть, как себя с ним держать.
-- Не так-то легко уходить, -- сказал Уилли. -- Привыкаешь. И рад бы
остаться. Но ничего не получается. Один раз я попробовал остаться, когда
люди уже стали подозревать неладное. Стали говорить: мол, какой ужас! Мол,
сколько лет он играл с нашими невинными детьми, а мы и не догадывались! Мол,
подумать страшно! Ну, и пришлось мне ночью уйти из города. Не так-то это
легко. Сами знаете, я вас обоих всей душой полюбил. Отличные это были три
года, спасибо вам!
Все трое направились к двери.
-- Куда ты теперь, Уилли?
-- Сам не знаю. Куда глаза глядят. Как увижу тихий зеленый городок, там
и останавливаюсь.
-- Ты когда-нибудь вернешься?
-- Да, -- сказал он серьезно своим высоким мальчишеским голосом. -- Лет
через двадцать по мне уже станет видно, что я не мальчик. Тогда поеду и
навещу всех своих отцов и матерей.
Они стояли на крыльце, овеваемые прохладой летнего утра, очень не
хотелось выговорить вслух последние слова прощанья. Стив упорно глядел на
листву соседнего вяза.
-- А у многих ты еще жил, Уилли? Сколько у тебя было приемных отцов и
матерей?
Вопрос как будто не рассердил и не обидел Уилли.
-- Да я уже пять раз переменил родителей -- лет двадцать так
путешествую, побывал в пяти городах.
-- Ладно, жаловаться нам не на что, -- сказал Стив. -- Хоть три года
был сын, все лучше, чем ничего.
-- Ну что ж, -- сказал Уилли, быстро поцеловал Анну, подхватил чемодан
и вышел на улицу, под деревья, под зеленые от листвы солнечные лучи, и пошел
быстро, не оглядываясь, -- самый настоящий мальчишка.
Когда он проходил мимо парка, там, на зеленой лужайке, ребята играли в
бейсбол. Он остановился в тени под дубами и стал смотреть, как белый-белый
мячик высоко взлетает в солнечных лучах, а тень его темной птицей проносится
по траве, и ребята ловят его в подставленные чашкой ладони -- и так важно,
так необходимо поймать, не упустить этот стремительный кусочек лета. Они
орали во все горло. Мяч упал в траву рядом с Уилли.
Он вышел с мячом из-под деревьев, вспоминая последние три года, уже
истраченные без остатка, и пять лет, что были перед ними, и те, что были еще
раньше, и так до той поры, когда ему и вправду было одиннадцать, двенадцать,
четырнадцать, и в ушах зазвучали голоса:
-- Что-то неладно с вашим Уилли, хозяйка?
-- Миссис, а что это ваш Уилли последнее время не растет?
-- Уилли, ты уже куришь?
Эхо голосов замерло в ярком сиянии летнего дня. И потом -- голос
матери:
-- Сегодня Уилли исполняется двадцать один!
И тысяча голосов:
-- Приходи, когда тебе исполнится пятнадцать, сынок, тогда, может, и
найдется для тебя работа.
Неподвижным взглядом он уставился на бейсбольный мяч в дрожащей руке,
словно это был не мяч, а вся его жизнь -- бесконечная лента лет скручена,
свернута в тугой комок, но опять и опять все возвращается к одному и тому
же, к дню, когда ему исполнилось двенадцать. Он услышал шаги по траве:
ребята идут к нему, вот они стали вокруг и заслонили солнце, они выросли.
-- Уилли, ты куда собрался? -- кто-то пнул ногой его чемодан.
Как они вытянулись! В последние месяцы, кажется, солнце повело рукой у
них над головами, поманило -- и они тянутся к нему, вверх, точно жаркий,
наполовину расплавленный металл, точно золотая тянучка, покорная властному
притяжению небес, они растут и растут, им по тринадцать, по четырнадцать,
они смотрят на Уилли сверху вниз, они улыбаются ему, но уже чуть
высокомерно. Это началось месяца четыре назад.
-- Пошли играть, мы против вас! А кто возьмет к себе в команду Уилли?
-- Ну-у, Уилли уж очень мал, мы с малышами не играем.
И они обгоняют его, их притягивают солнце и луна, и смена времен года,
весенний ветер и молодая листва, а ему по-прежнему двенадцать, он им больше
не компания. И новые голоса подхватывают старый, страшно знакомый, леденящий
душу припев:
-- Надо давать мальчику побольше витаминов, Стив.
-- У вас в роду все такие коротышки, Анна?
И снова холодная рука стискивает сердце, и уже знаешь, что после
стольких славных лет среди "своих" снова надо вырвать все корни.
-- Уилли, ты куда собрался?
Он тряхнул головой. Опять он среди мальчишек, они топчутся вокруг,
заслоняют солнце, наклоняются к нему, точно великаны к фонтанчику для питья.
-- Еду на неделю погостить к родным.
-- А-а.
Год назад они были бы не так равнодушны. А сейчас только с любопытством
поглядели на чемодан да, может, чуть позавидовали -- вот, мол, поедет
поездом, увидит какие-то новые места...
-- Покидаемся немножко? -- предложил Уилли.
Они согласились без особой охоты, просто чтоб уважить отъезжающего. Он
поставил чемодан и побежал; белый мячик взлетел к солнцу, устремился к
ослепительно белым фигурам в дальнем конце луга, снова ввысь и опять вдаль,
жизнь приходила и уходила, ткался незримый узор. Вперед-назад! Мистер Роберт
Хенлон и миссис Хенлон, Крик-Бенд, штат Висконсин, 1932 год, его первые
приемные родители, первый год! Вперед-назад! Генри и Элис Болц, Лаймвил,
штат Айова, 1935 год! Летит бейсбольный мяч. Смиты, Итоны, Робинсоны!
1939-й! 1945-й! Бездетная чета -- одна, другая, третья! Стучись в дверь -- в
одну, в другую.
-- Извините, пожалуйста. Меня зовут Уильям. Можно мне...
-- Хочешь хлеба с маслом? Входи, садись. Ты откуда, сынок?
Хлеб с маслом, стакан холодного молока, улыбки, кивки, мирная,
неторопливая беседа.
-- Похоже, что ты издалека, сынок. Может, ты откуда-нибудь сбежал?
-- Нет.
-- Так ты сирота, мальчик?..
И другой стакан молока.
-- Нам всегда так хотелось детей. И никогда не было. Кто его знает
почему. Бывает же так. Что поделаешь. Время уже позднее, сынок. Не пора ли
тебе домой?
-- Нету у меня дома.
-- У такого мальчонки? Да ты ж совсем еще малыш. Мама будет
беспокоиться.
-- Нету у меня никакого дома, и родных на свете никого. Может быть...
можно... можно, я у вас сегодня переночую?
-- Видишь ли, сынок, я уж и не знаю, -- говорит муж. -- Мы никогда не
думали взять в дом...
-- У нас нынче на ужин цыпленок, -- перебивает жена. -- Хватит на всех,
хватит и на гостя...
И летят, сменяются годы, голоса, лица, люди, и всегда поначалу одни и
те же разговоры. Летний вечер -- последний вечер, что он провел у Эмили
Робинсон, вечер, когда она открыла его секрет; она сидит в качалке, он
слышит ее голос:
-- Сколько я на своем веку детишек перевидала. Смотрю на них иной раз и
думаю -- такая жалость, такая обида, что все эти цветы будут срезаны, что
всем этим огонькам суждено угаснуть. Такая жалость, что этого не миновать --
вот они бегают мимо, ходят в школу, а потом вырастут, станут долговязые,
безобразные, в морщинах, поседеют, полысеют, а под конец и вовсе останутся
кожа да кости, да одышка, и все они умрут и лягут в могилу. Вот я слышу, как
они смеются, и просто не верится, неужели и они пойдут той же дорогой, что и
я. А ведь не миновать! До сих пор помню стихи Вордсворта: "Я вдруг увидел
хоровод нарциссов нежно-золотых, меж них резвился ветерок в тени дерев, у
синих вод". Вот такими мне кажутся дети, хоть они иной раз бывают жестоки,
хоть я знаю, они могут быть и дурными, и злыми, но злобы еще нет у них в
лице, в глазах, и усталости тоже нет. В них столько пылкости, жадного
интереса ко всему! Наверно, этого мне больше всего недостает во взрослых
людях -- девятеро из десяти уже ко всему охладели, стали равнодушными, ни
свежести, ни огня, ни жизни в них не осталось. Каждый день я смотрю, как
детвора выбегает из школы после уроков. Будто кто бросает из дверей целые
охапки цветов. Что это за чувство, Уилли? Каково это -- чувствовать себя
вечно юным? Всегда оставаться новеньким, свеженьким, как серебряная монетка
последней чеканки? Ты счастлив? Легко у тебя на душе -- или ты только с виду
такой?
Мяч со свистом прорезал воздух, точно большой белесый шершень ожег
ладонь. Морщась от боли, он погладил ее другой рукой, а память знай твердила
свое:
-- Я изворачивался как мог. Когда все родные умерли и оказалось, что на
работу меня никуда не берут, я пробовал наняться в цирк, но и тут меня
подняли на смех. "Сынок, -- говорили мне, -- ты же не лилипут, а если и
лилипут, все равно с виду ты просто мальчишка. Уж если нам брать карлика,
так пускай он и лицом будет настоящий карлик. Нет уж, сынок, не взыщи". И я
пустился бродить по свету и все думал: кто я такой? Мальчишка. И с виду
мальчишка, и говорю, как мальчишка, так лучше мне и оставаться мальчишкой.
Воюй -- не воюй, плачь -- не плачь, что толку! Так куда же мне податься?
Какую найти работу? А потом однажды в ресторане я увидел, как один человек
показывал другому карточки своих детей. А тот все повторял: "Эх, нету у меня
детей... вот были бы у меня детишки..." И все качал головой. А я как сидел
неподалеку, с куском мяса на вилке, так и застыл! В ту минуту я понял, чем
буду заниматься до конца своих дней. Все-таки нашлась и для меня работа.
Приносить одиноким людям радость. Не знать ни отдыха, ни срока. Вечно
играть. Я понял, мне придется вечно играть. Ну, разнесу когда-нибудь газеты,
побегаю на посылках, может, газоны косилкой подстригу. Но настоящей тяжелой
работы мне не видать. Все мое дело -- чтобы мать на меня радовалась да отец
мною гордился. И я повернулся к тому человеку за стойкой, неподалеку от
меня. "Прошу прощенья", -- сказал я. И улыбнулся ему...
-- Но послушай, Уилли, -- сказала тогда, много лет назад, миссис Эмили.
-- Наверно, тебе иногда бывает тоскливо? И, наверно, хочется... разного...
что нужно взрослому человеку?
-- Я молчу и стараюсь это побороть, -- сказал Уилли. -- Я только
мальчишка, говорю я себе, и я должен жить с мальчишками, читать те же книги,
играть в те же игры, все остальное отрезано раз и навсегда. Я не могу быть
сразу и взрослым и ребенком. Надо быть мальчишкой -- и только. И я играю
свою роль. Да, приходилось трудно. Иной раз, бывало...
Он умолк.
-- Люди, у которых ты жил, ничего не знали?
-- Нет. Сказать им -- значило бы все испортить. Я говорил им, что
сбежал из дому, -- пускай проверяют, запрашивают полицию. Когда выяснялось,
что меня не разыскивают и ничего худого за мной нет, соглашался -- пускай
меня усыновят. Так было лучше всего... пока никто ни о чем не догадывался.
Но проходило года три, ну, пять лет, и люди догадывались, или в город
приезжал кто-нибудь, кто видел меня раньше, или кто-нибудь из цирка меня
узнавал -- и кончено. Рано или поздно всему приходил конец.
-- И ты счастлив, тебе хорошо? Приятно это -- сорок лет с лишком
оставаться ребенком?
-- Говорят, каждый должен зарабатывать свой хлеб. А когда делаешь
других счастливыми, и сам становишься почти счастливым. Это моя работа, и я
делаю свое дело. А потом... еще несколько лет, и я состарюсь. Тогда и жар
молодости, и тоска по недостижимому, и несбыточные мечты -- все останется
позади. Может быть, тогда мне станет полегче, и я спокойно доиграю свою
роль.
Он встряхнулся, отгоняя эти мысли, в последний раз кинул мяч. И побежал
к своему чемодану. Том, Билл, Джейми, Боб, Сэм -- он со всеми простился,
всем пожал руки. Они немного смутились.
-- В конце концов, ты ж не на край света уезжаешь, Уилли.
-- Да, это верно... -- Он все не трогался с места.
-- Ну пока, Уилли! Через неделю увидимся!
-- Пока, до свидания!
И опять он идет прочь со своим чемоданом и смотрит на деревья, позади
остались ребята и улица, где он жил, а когда он повернул за угол, издали
донесся паровозный гудок, и он пустился бегом.
И вот последнее, что он увидел и услышал: белый мяч опять и опять
взлетал в небо над остроконечной крышей, взад-вперед, взад-вперед, и звенели
голоса: "Раз-два -- голова, три-четыре -- отрубили!" -- будто птицы кричали
прощально, улетая далеко на юг.
Раннее утро, солнце еще не взошло, пахнет туманом, предрассветным
холодом, и еще пахнет холодным железом -- неприветливый запах поезда, все
тело ноет от тряски, от долгой ночи в вагоне... Он проснулся и взглянул в
окно, на едва просыпающийся городок. Зажигались огни, слышались негромкие,
приглушенные голоса, в холодном сумраке взад-вперед, взад-вперед качался,
взмахивал красный сигнальный фонарь. Стояла сонная тишина, в которой все
звуки и отзвуки словно облагорожены, на редкость ясны и отчетливы. По вагону
прошел проводник, точно тень в темном коридоре.
-- Сэр, -- тихонько позвал Уилли.
Проводник остановился.
-- Какой это город? -- в темноте прошептал мальчик.
-- Вэливил.
-- Много тут народу?
-- Десять тысяч жителей. А что? Разве это твоя остановка?
-- Как тут зелено... -- Уилли долгим взглядом посмотрел в окно на
окутанный предутренней прохладой городок. -- Как тут славно и тихо, --
сказал он.
-- Сынок, -- сказал ему проводник, -- ты знаешь, куда едешь?
-- Сюда, -- сказал Уилли и неслышно поднялся и в предутренней
прохладной тишине, где пахло железом, в темном вагоне стал быстро, деловито
собирать свои пожитки.
-- Смотри, паренек, не наделай глупостей, -- сказал проводник.
-- Нет, сэр, -- сказал Уилли, -- я глупостей не наделаю.
Он прошел по темному коридору, проводник вынес за ним чемодан, и вот он
стоит на платформе, а вокруг светает, и редеет туман, и встает прохладное
утро.
Он стоял и смотрел снизу вверх на проводника, на черный железный поезд,
над которым еще светились последние редкие звезды. Громко, навзрыд закричал
паровоз, криками отозвались вдоль всего поезда проводники, дрогнули вагоны,
и знакомый проводник помахал рукой и улыбнулся мальчику на платформе,
маленькому мальчику с большим чемоданом, а мальчик что-то крикнул, но снова
взревел паровоз и заглушил его голос.
-- Чего? -- закричал проводник и приставил ладонь к уху.
-- Пожелайте мне удачи! -- крикнул Уилли.
-- Желаю удачи, сынок! -- крикнул проводник, и улыбнулся, и помахал
рукой. -- Счастливо, мальчик!
-- Спасибо! -- сказал Уилли под грохот и гром, под свист пара и
перестук колес.
Он смотрел вслед черному поезду, пока тот не скрылся из виду. Все это
время он стоял не шевелясь. Стоял совсем тихо долгих три минуты --
двенадцатилетний мальчик на старой деревянной платформе, -- и только потом
наконец обернулся, и ему открылись по-утреннему пустые улицы.
Вставало солнце, и, чтоб согреться, он пошел быстрым шагом -- и вступил
в новый город.Это я читал в начале восьмидесятых годов ещё!
|
| |
| |
| Лосев | Дата: Среда, 26.06.2013, 15:21 | Сообщение # 98 |
|
Генералиссимус
Группа: Журналист
Сообщений: 5144
Репутация: 65
Статус: Offline
| Цитата (Valex) Можешь объяснить разницу?
Жить не грех, а грех не жить.
|
| |
| |
| Valex | Дата: Среда, 26.06.2013, 16:29 | Сообщение # 99 |
|
Генералиссимус
Группа: Модераторы
Сообщений: 3020
Репутация: 16
Статус: Offline
| Между сюжетами твоего рассказа и Р. Бредбери. Что-то мало они успокаивают, ёклмн.
|
| |
| |
| Лосев | Дата: Четверг, 27.06.2013, 12:54 | Сообщение # 100 |
|
Генералиссимус
Группа: Журналист
Сообщений: 5144
Репутация: 65
Статус: Offline
| Цитата (Valex) Что-то мало они успокаивают, ёклмн. 
Жить не грех, а грех не жить.
|
| |
| |
| Valex | Дата: Четверг, 27.06.2013, 15:55 | Сообщение # 101 |
|
Генералиссимус
Группа: Модераторы
Сообщений: 3020
Репутация: 16
Статус: Offline
| Я не про то, что они бывают разными, а про то, что ни ёклмн они не успокаивают! Ощущение такое, что и тот придурок, и этот такой же, будешь спорить? А где мораль?
|
| |
| |
| Лосев | Дата: Суббота, 20.07.2013, 10:12 | Сообщение # 102 |
|
Генералиссимус
Группа: Журналист
Сообщений: 5144
Репутация: 65
Статус: Offline
| Жизнь – одна на двоих
– Сегодня я уже не сделала бы то, что сотворила с собой много лет назад, – вздыхает Татьяна. – Самоубийство – грех большой. Стоит ли так низко падать, если впереди тебя столько ждет?!
До суицида Татьяну, жительницу из села Частоостровское Емельяновского района, довела несчастная любовь. Попытка свести счеты с жизнью закончилась потерей ног и кистей рук и новой волной страшнейшей депрессии. В таком состоянии и встретил ее впервые Виктор. Сначала решил спасти, а потом полюбил.
Самоновы
О встрече с Татьяной и Виктором Самоновыми необходимо договариваться заранее. Виктор учится – окончил медицинский колледж, сейчас на четвертом курсе института физкультуры, спорта и здоровья педуниверситета. Пропадает на тренировках и соревнованиях по пауэрлифтингу. Только что вернулся с чемпионата из Омска, через пару недель вместе с женой уезжает в Самару. Застать семейную пару дома – в Красноярском доме-интернате № 1 – удалось с трудом.
– Нам комнату новую выделили – большую и светлую, – радуется Татьяна. – А на днях у меня день рождения был, гости подарков принесли кучу: кто скатерть, кто вазу. В хозяйстве все нужно.
На восьмом году совместной жизни Самоновы признаются, что о кризисе супружеской жизни даже и не слышали. Виктор свою жену иначе как золотой не называет. Считает, любовь – это жертвенность, когда хочется всего себя отдать другому человеку. И места кризису в таких отношениях просто быть не может:
– Я не знал, что женатому человеку так хорошо. Никогда раньше домой не торопился. Стены, хоть изумрудами обвешай, холодные. А здесь – бегу. У меня жена – золото! Теперь я понимаю: жениться – значит предоставить себя в ее распоряжение, переступить свое «я».
Виктор
О своей прошлой жизни он чуть ли не со слезами на глазах говорит: такой дурак был – в 18 лет оказался в тюрьме. Отчиму топором голову раскроил.
– Он мою мать избивал так, что ей почки подшивали. А я во дворах вырос, у меня свои понятия были. Страшно на взрослого мужика идти, но, знаете, есть такие движущие силы, которые заставляют людей с моста прыгать или на гору залазить, – объясняет Виктор. – Наверное, это любовь. Мать мне жизнь дала, а он над ней издевался.
Отчим остался жив, Виктор отсидел два года. Вернулся в родную Самару, женился, дочь родилась. Но, говорит, семейная жизнь не сложилась. Снова в тюрьму попал:
– За убийство. Не хочу об этом говорить. Я тогда себя возненавидел. Когда мне девять с половиной лет дали, подумал – почему так мало? Хотел, чтобы меня расстреляли.
Отбывать вторую судимость отправили на лесоповал в Сибирь. В колонии он и стал инвалидом. Цепная тяга на пилораме затянула ногу и поломала в нескольких местах. Медики 13 операций зеку сделали, но ходить он начал только через шесть лет.
– В Решотах на Краслаговской ветке мне весть передали: мол, мать умерла, – рассказывает Виктор. – Я подумал: хорошо, отмучилась. А то сынок у нее – такой «подарочек».
Когда освободился, в Самару не поехал, решил поселиться в Красноярске: слышал, что здесь есть центр адаптации осужденных, общежитие дают. Но пожил немного в обществе таких же, как он, и загулял. Да так, что до самого низа докатился.
– Забомжевал. Жил на улице, в подвалах. Паспорт не знаю где и оставил. Так вот по пьянке обжег ногу о трубу. Пятно небольшое было, к врачам не пошел. А через неделю гангрена началась. Мы тогда выпили и для одного из наших скорую вызвали – собака покусала. Но его не взяли, в поликлинику отправили, а меня в машину погрузили и быстро на операционный стол. Нога распухла уже, ее сразу и отрезали. Ничего у меня не осталось: ни одежды, ни документов, ни ноги.
Виктор считает: его верующие спасли, которые по больнице ходили, беседы разные вели. Он не понимает как, но им удалось донести до бомжа, что есть другая жизнь, и он ее достоин.
– Я всю жизнь пропил, прогулял. А они мне одежду принесли, – удивляется мужчина. – Из больницы вышел, думал: присесть где-нибудь у ларька – стакан кто поднесет, да так и замерзнуть. Кому я нужен?
На костылях доковылял тогда Виктор до приемника-распределителя. Там все бомжи собирались: месяц сидишь, в это время тебе документы делают. Но паспорта он так и не получил – не местный. Отправили его дальше – в Центр срочной социальной помощи. Здесь ему с питанием помогли, с обувкой, в дом ночного пребывания определили, а потом – в Красноярский дом-интернат для инвалидов.
– Один верующий меня сапожному делу научил. Я вообще не умел работать. И для меня это стало настоящим открытием: оказывается, своими руками что-то сделать можно!
Виктор говорит: пить больше не собирался. За это, видимо, и наградил его Бог – жену дал.
Татьяна
– Могла ли я, деревенская жительница, подумать, что, став инвалидом, обрету такое счастье? – смущенно улыбается Татьяна. – Я, когда руки-ноги потеряла, жить не хотела. Целыми днями плакала и просила, чтобы меня умертвили.
Татьяна с удовольствием показывает свои фотографии: «Смотрите, какая я красивая была. В коротких юбках ходила, с черным бантом». С первым мужем разошлась, сынок остался. Сейчас он аграрный университет окончил. Со вторым мужем в гражданском браке жили. Уже дочка родилась Дианочка, а он все жениться не хотел. Свекровь убеждала: «Зачем регистрироваться? Так живите». Татьяна очень болезненно это воспринимала. Говорит, из-за того и ссоры все время возникали. После них свекровь ее вещи на улицу выставляла: «Иди куда хочешь».
– И я решила уйти из жизни, – говорит Татьяна. – Зима, мороз 30 градусов, а я – в бор, под дерево. Сказала: «Простите меня, деточки» – и заснула. Проснулась, рук-ног не чувствую. Кое-как доползла до младшей сестры. А очнулась уже в больнице.
За два года она перенесла десяток операций. Лишилась ног и кистей рук. Когда между операциями привозили ее домой к сестре, так курила, что родственники думали – рака легких Татьяне не избежать. А потом пить начала.
– Я умереть хотела. Думала – кому я такая нужна? Но когда пришел сыночка и сказал: «Мама, ты мне нужна!», я решила – буду жить. Ради него. Но легко сказать.
В отделении микрохирургии кисти краевой клинической больницы Татьяне сконструировали на одной руке подобие пальца – карандаш зажимать, на другой раздвоили культю.
– Смотрите, я и рисовать умею, и ложкой кушать, – хвалится Татьяна, – даже иголочку держу.
Правда, учиться рисовать пришлось заново. Левой рукой она впервые изготовила новогоднюю открытку, чем немало удивила родственников. А когда ей сделали учебные протезы, начала петь и танцевать: «Ах, Самара-городок, беспокойная я…»
– Плакала и плясала, – вспоминает Татьяна, – вот и допелась. Муж-то мой из Самары…
«Выходи за меня»
«Протезка», как называют инвалиды краевую протезную больницу, стала переломным пунктом в жизни Татьяны и Виктора. Здесь они нашли друг друга.
– Я уже четыре года в интернате жил, месяц в больнице пролежал, когда туда Таню привезли, – рассказывает Виктор. – Ко мне одна больная подходит, говорит: «У нас женщина все время плачет, жить не хочет. Ты бы поговорил с ней».
Виктор две недели разговаривал с Таней, а потом сделал предложение.
– Из больницы выписывался, еще не думал жениться. Она так курила и в карты играла! Но потом сердце сказало: «Все ищешь, хочешь, чтобы в рамки твои входила. А ты сделай ее такой, как сам хочешь». Решил – женюсь.
Виктор ехал в больницу и боялся – вдруг не согласится Татьяна выйти за него. С его-то биографией. Отвел ее в сторонку и говорит: «Таня, не перебивай меня, а то сказать не смогу. Выходи за меня замуж».
– Я думала, на меня «протезка» упадет, – до сих пор смущается Татьяна. – В моем состоянии – какое замужество? Но он мне так понравился.
Свадьбу назначили через месяц после выписки невесты – чтобы к алтарю ногами пошла. Приехала Татьяна в дом сестры, поделилась новостью, а там не верят: «С руками-ногами замуж не берут. А у тебя так скоро получилось!»
До регистрации Виктор в село к Татьяне чуть ли не каждый день ездил с гостинцами, а потом и вовсе забрал невесту в интернат. Ей постелил на кровати, а сам на полу спал.
– Первая брачная ночь только после свадьбы была. Так стеснялись оба, – улыбается Татьяна. – Пока невестой его не стала, мы даже не целовались.
– Татьяна удивлялась очень, что я не целую ее, – говорит Виктор. – Но если бы я позволил себе, она бы мне не доверяла.
На свадьбу Виктор пригласил своих «опекунов» из Центра срочной социальной помощи. Думал – просто поздравят. А они настоящий праздник организовали. Зал арендовали, цветами украсили.
– Я впервые на свадьбе побывал, где не пьют, матом не ругаются и не дерутся. И это была моя свадьба.
Все только начинается
Самоновы считают: в 40 лет все впереди. У них жизнь только и началась в этом возрасте. У Виктора отыскалась мать, которую он считал умершей. Супруги ездили к ней в Тольятти и снова собираются этим летом. Наладилась переписка с дочкой. Виктор говорит: оставил ее трехмесячной крошкой, и все время совесть грызла, что ничего для нее не сделал, что не знала она слова «папа». Татьяне удалось убедить бывшую супругу мужчины: Виктор изменился и достоин своей дочери. Примирилась с Татьяной и бывшая свекровь. Сейчас она часто привозит Дианочку навестить маму в дом-интернат. Не забывает Татьяну и старший сын.
Один из верующих, которые продолжают поддерживать семью, подарил Самоновым небольшую иномарку, и теперь супруги ездят по домам-интернатам для инвалидов и престарелых с концертами. Виктор на баяне играет, Татьяна поет, стихи читает.
– Нам хочется рассказать людям, что есть другая жизнь – радостная и счастливая. И для того, чтобы достичь ее, не нужно пить, курить или с моста бросаться, – говорят Самоновы. – Когда сам имеешь недостатки, во всех их видишь. А если меняешься внутри, замечаешь – сколько вокруг людей хороших.
Источник: http://gnkk.ru
Жить не грех, а грех не жить.
|
| |
| |
| Лосев | Дата: Вторник, 06.08.2013, 13:37 | Сообщение # 103 |
|
Генералиссимус
Группа: Журналист
Сообщений: 5144
Репутация: 65
Статус: Offline
| А я ведь не хотела жить!
Как и многие другие, получила травму позвоночника по глупости. И вот.. жизнь разделилась на до и после.. До: Прекрасная семья, муж, интересная оплачиваемая работа, беременность, дочка, планы планы... После: странный, чужой муж на работе, ребенок 5 месяцев у его родителей и я одна на съемной квартире.
Бесконечные слезы. Через месяц муж вообще ушел, закрыв на замок дверь. При всем этом, мне даже сидеть нельзя было, да и не могла даже на бок самостоятельно повернуться (угроза разрыва спинного мозга).
Звонила мужу: приедь, кушать хочу, привези ребенка посмотреть: один ответ :у меня личная жизнь, надоела звонить! Сама себе делала перевязки с зеркалом, сама меняла катетеры, банки подо мной текли по полу от переполнения. Скорую не могла вызвать, если что то случалось, дверь то закрыта!
Чего только не было: горела проводка, лежала в темноте 3 дня, (это было зимой), грела баночки с едой на электро-камине.
Муж приезжал 1 раз в две недели посмотреть: пора или нет меня выносить ногами вперед.
Однажды и вовсе камин забрал, типа света много намотала. Единственный раз привез сырую картошку и мясо. Бросил в пакетах на пол. Кушайте на здоровье!
Про дочку говорил: ты ей не нужна, от тебя толку нет! Звонила узнать как малышка - передавал трубку любовнице, та хохотала и просто издевалась, а рядом дочка плакала. На новый год, проснулась от хлопанья фейерверков, рядом бутылка с водой и в вазочке комок слипшихся конфет. Лежа в темноте, смотрела на замерзшее окно: там у людей праздник! И звонок от мужа: С новым годом! (издевался что ли?) Просила дверь открыть, несколько раз открывал и уезжал, пусть типа твои врачи хоть живут здесь.
Лежала по нескольку дней и ночей с открытой дверью (жили мы не бедно) заходите, что хотите, творите! Матери звонила: привези дочку, покажи: пьяные ответы - некогда.. пропьется, привезет, за полгода 4 раза. Одно общение - телефон (да телевизор, который теперь ненавижу). Вот с его помощью, наняла соцработницу, она меня и кормила 2 раза в неделю. От отчаяния позвонила на местное ТВ, сняли сюжет - результат нулевой.
Люди чужие потянулись ухаживать за мной, да с денежной помощью. Но ведь для меня было одно - Дочь! Наступил день отъезда в Иркутск (другой город) на операцию. Меня грузили в вагон и пьяную мамашу - сопровождающего. Ужас.. Представляете мое сердце тяжелое? Близкие люди... а что творят? Отказывалась от операции официально, но врач остановил: не сможешь сидеть, не сможешь вернуть дочь!
После операции - переезд в свою личную квартиру (лежа!!!) (одна!!!) люди добрые меня, да вещи таскали. Забрала хитростью дочку, на свой страх и риск. Как сложно было сделать этот шаг. Ведь умом понимала, чтопослеоперационный период - за мной самой ухаживать надо, а тут годовалая дочка, и еще я - одна....
Влёт научилась лазить в коляску, сама готовить и тд.
Дочь забрала, а вещи, одежду, кроватки, коляски, документы, медкарту, полис, свидетельство, не отдавал! 4 месяца у меня ребенок без прививок, без одеженки! Что за любовь то такая? Осень, наступили холода, "пошла"побираться по людям. От "отца" до сих пор, помощи никакой: забрала ребенка, сама и расхлебывай! А если не можешь - ты не мать, отдавай обратно дочь! Да и не надо помощи, лишь бы дитя не отобрал.
А сам женился, на подружке - "хохотушке" в два раза моложе, родился сын. Скажите, нужна ей моя дочь? Нанимаю нянек (отдельный вопрос) погулять, да теперь в сад увести. Сейчас легче: на горшок приучила. А то себе, да ей памперсы покупала, да меняла по очереди, весь день! ха ха сяду, плачу, мой ребенок бутылочку любимую мне в рот сует, типа пососи и все пройдет! Засмеюсь и снова в бой! Вот такая у меня "реабилитация"))) Но теперь, МЫ ВМЕСТЕ! и это-главное!
Жить не грех, а грех не жить.
|
| |
| |
| Лосев | Дата: Вторник, 13.08.2013, 13:28 | Сообщение # 104 |
|
Генералиссимус
Группа: Журналист
Сообщений: 5144
Репутация: 65
Статус: Offline
| Счастье есть! Дождись!
Так трудно на бумаге передать свои чувства… А рассказать так хочется… Понять саму себя и дать почувствовать другим прикосновение любви.
Произошло все как всегда просто, без чудес… Его зеленые, проникающие в глубину души глаза на фото, зацепили, и я, несклонная комментировать в интернете фотографии мужчин, почему-то на этот раз оставила, как потом оказалось, решающую в моей жизни строчку.
Мы разговорились, вернее сказать вели бурную переписку. Все так легко, ненавязчиво, просто. Ощущение, что знаешь человека не один день.
Уже слышу возгласы, что такое бывает у многих. Согласна.
И вообще, как можно судить о человеке через экран? Но первое впечатление сложилось положительное. А все из-за того, что Руслан не скрыл самого главного от людей, и я горжусь им. Его фото говорили, что он – человек с ограниченными возможностями. Так принято называть людей на колясках.
И, казалось бы, поболтали на сайте, на нашем Инвалирусе, скоротали время и хватит. Но меня не остановило его положение. Очень хотелось встретиться. Любопытство? Возможно. Без него никак. Нам всегда интересно, что же там будет дальше в любой жизненной ситуации. Руслан понимал и понимает свое положение. Немножко отговаривал меня от встречи, но не упорствовал.
И наша встреча состоялась. Он оказался таким, как на фото. Да, в инвалидной коляске, да, с ограниченными возможностями. Но эти ограниченные возможности в нашем понимании. А на самом деле, если бы я могла передать насколько Руслан самодостаточный, сильный духом и телом человек! Сколько в нем жизненной энергии, неуемной тяги к жизни! Я рядом с ним черпаю силы и вижу жизнь только в ярких красках!
Но все это появилось со временем. Я думаю, вы догадываетесь, какая была реакция моей мамы и подруг, когда новость долетела до их ушей. «Марина! Это – абсурд!» Ты красивая, умная женщина! Зачем тебе инвалид? Что ты делаешь? Ты хочешь ухаживать за ним всю жизнь? Тебе нужен сильный мужчина!» - вот та малая часть выражений, услышанных мной по поводу моего знакомства с Русланом.
Если я скажу, что не задумывалась над этими словами и доказывала им обратное, то это будет лукавством. Я и сейчас никуда не спешу и думаю, но думать и не торопиться научил меня Руслан. Мнение подруг – хорошо, мнение мамы – важно для меня. Но я ведь тоже не маленькая, и сама уже воспитываю двух дочурок. И, встретив его, теперь я точно знаю, что ни одной из дочерей не скажу, если они полюбят «необычного» мужчину: «Зачем тебе инвалид? Посмотри вокруг и найди другого!»
Кто такие другие? Видела, была замужем за таким другим. Все было цело: и ноги, и руки. Вот только ум, душа, сердце… Мы полноценные люди, ведь мы так считаем, что полноценные, постоянно жалуемся, что плохо живем, что чего-то не хватает, ищем новых ощущений, не замечая вокруг себя родных и близких, и просто уничтожаем их своим равнодушием и нелюбовью. А ведь все есть! Ведь здоров, а значит, можешь многое! Оказывается, нет.
А Руслан может все. Хоть и походка у него другая, не такая, как у меня. А я иду рядом с ним и чувствую себя восхитительно! Я стала такой красивой! Красивыми становятся любя! Такой поддержки я не встречала в своей жизни. Это правда. Не повезло как-то. Значит, не приходило мое время. А теперь я живу!
Считают, что трачу время, что годы уходят. Почему решают за меня? Поймите, что инвалиды тоже люди, такие же, как мы. Разные. Со своими чувствами, переживаниями. Среди них есть такие же капризные и равнодушные, которых интересует только их персона. Но среди нас таких не меньше. Поэтому делить не стоит. Мы все люди.
А Руслан и я строим наши отношения. Нелегко бывает, временами сложно. Побороть стереотипы непросто. Но самое важное, что я - есть, он – есть, мы – есть.
И теперь я понимаю, что любят просто. И не с первого взгляда. Любовь рождается с каждым последующим днем, рождается после пережитых вместе мгновений, встрясок, радостей, встреч и расставаний, совместных переживаний и простых чаепитий. Ведь так важно, чтобы был мужчина, который скажет: «Тебе заварить чаю?», «Укройся, пожалуйста, чтобы не замерзла». А еще мне так приятно готовить ему кушать и делать массаж. А девочки мои его просто обожают.
Сроков у любви нет. И нет чувства эгоизма. С Русланом раскрылись чувства поддержки, терпения, уважения, внимания к тому, кто рядом. Ценишь каждое мгновение. Что будет дальше? Будет видно. Но то, что мы счастливы – это бесспорно.
Жить не грех, а грех не жить.
|
| |
| |
| Valex | Дата: Вторник, 13.08.2013, 15:58 | Сообщение # 105 |
|
Генералиссимус
Группа: Модераторы
Сообщений: 3020
Репутация: 16
Статус: Offline
| Цитата (Лосев) Ведь так важно, чтобы был мужчина, который скажет: «Тебе заварить чаю?»,
Девушки всегда способны были сводить с ума, это я знаю лучше кого-либо из вас. А дальше что? Я понимаю, когда не ходит девушка, ею можно пожизненно любоваться. Но когда наоборот - это я не пойму! Это перебор! Хотя красиво.
|
| |
| |
