|
Вся крупная проза В.П.Алексеев
|
|
| Валекс | Дата: Понедельник, 26.09.2011, 14:09 | Сообщение # 76 |
 Генерал-майор
Группа: Пользователи
Сообщений: 251
Репутация: 1
Статус: Offline
| ГЛАВА 6
Начало конца было таким:
В день, когда Дж. Буш – младший объявил войну С. Хусейну, Алексины затеяли ремонт. Был день рожденья Сергея, но Алексины давно уже жили не от сезона до сезона, а от возможности до возможности. Всю жизнь любой ремонт Алексины делали самостоятельно, иногда им добровольно помогали Маруся, Виталий или бывшие соседи по прошлой квартире, но никогда в жизни они никого не нанимали. Поэтому, не смотря на некоторую ворчливость Павла, ремонт был всё-таки начат. Когда ещё подвернётся случай!
И всё бы ничего, да только в этот же день сам именинник умудрился заболеть. Это тоже никто трагедией не счёл: за три десятка лет лечить простуду как-то научились. Однако ремонт подходил к концу, а Сергею становилось всё хуже и хуже. Усиливался кашель, закладывался всё больше нос, особенно правая ноздря… Кто знает, что бы было, обратись тогда же Алексины к врачам! Но никому не пришло в голову этого сделать. Возможно, как раз в это время троянский конь начал показывать свои зубы. Но суеверными поневоле Алексины станут через пять лет. А пока…
Ремонт давно кончился, диван в зале переставлен вдоль стены, разделяющей зал и кухню, как и планировали, на место дивана поставили развалившиеся кресла с «прокладками» от бывших аптек, а Сергею становилось всё хуже и хуже. С разгорячённой головой Сергей просыпался по ночам и долго соображал, на каком же свете находится, какой нынче год, время и что всё это значит? Потом он вспоминал, что такое «вдох» и «выдох», что надо сделать сперва – вдохнуть или выдохнуть? – и только после этого либо сразу звал папу, что б закапать нос, либо садился, наивно надеясь, что рассосётся. Сергей к тому времени познакомился со всеми видами носовых капель и таблеток от головной боли. Он вставал по утрам совершенно разбитым и уставшим, а ложился на ночь немножко отдохнувшим. Ещё не так давно Сергею казалось, что это и есть – триллер. Будто ничего страшнее быть не может. Как же он жестоко ошибался!!!
Осенью он, наконец-то, оказался в соответствующей больнице. Это случилось после того, как ему сделали рентгеновский снимок, показавший полное отсутствие правой стороны лица. Только после нескольких проколов ноздри Сергей смог, наконец-то, немного поспать, чем и пользовался. Пока мог. Скоро он снова будет вставать раньше, чем было бы удобней для Павла и остальных, но уже по другой причине, по причине больного сердца. Но это уже просто досадная помеха, фон, на котором разворачивались куда более страшные события.
Чем был наполнен следующий год? Сергей толком не помнит. Разумеется, весь следующий год тоже жили, стремились, боролись, выясняли… Пока человек жив, ему всегда что-то нужно. Только Сергей так хотел отдохнуть от себя самого, что сознательно или бессознательно заблокировался от реальной жизни. Он спал, ел, набивал тексты в свой файл. Нет, Сергей не сошёл с ума, как могло показаться. Хотя именно в это время он однажды услышал от Жени не серьёзное обвинение в том, что Сергей-де живёт в параллельном пространстве. Это было и так, и не так. Не так потому, что, в отличие от других, уходя в «параллельный мир», Сергей не рвал и не думал рвать связи с этим Светом. Он здесь родился, он здесь живёт. Но, отдыхая от того, что произошло с ним в прошлом году, Сергей действительно позволял себе отключаться.
Осенью пришло новое злоключение, откуда не ждали. Точнее говоря, не ждать первую часть этого злоключения было глупо. Так кажется с высоты нынешних знаний и проигнорированного тогда жизненного опыта Нади. Видимо, трезво оценив положение дел или по другим причинам, Женя написала письмо к тёте Люсе с просьбой отложить выплату долга на год. Может быть, этого не было, Сергей не знает. Да только осенью она приехала. Не смотря на весёлый, в общем-то, нрав тёти Люси на людях, было видно, что она приехала за деньгами. Сергей не сомневался, что ей десятки раз объяснили нынешнее положение дел. Уже тогда пути-дорожки Алексиных вынужденно разошлись по разным комнатам: Надя из-за спондалиоза (или как это пишется?) могла сидеть только на тахте в маленькой комнате, а Сергей либо лежал, либо печатал в основном, в зале. В зале же в основном обитал Павел, который либо лежал, либо сидел на корточках, стеная от диких болей в животе. Поэтому точнее сказать, сколько раз Надя с Люсей трепали нервы друг другу, он не может. Почему трёпка нервов была обоюдной? Потому что у Люси, на самом деле, дома были свои проблемы и Люся делилась ими, что называется, по полной программе. «Прикурить» ей давали все: и Коля, и Наташа, и Семён. Наташа-то не нравилась, как не нравятся плохие девочки в стандартных фильмах, здесь ничего нового нет. Семён же как с цепи сорвался. Он был максимально неуправляемым и не предсказуемым бесёнком тридцати с половиной лет от роду. Потому Коля просто мечтал купить дом Семёну и какую-нибудь квартиру Наташе и избавиться от собственных детей-переростков. Потому ему нужны были деньги, которые он разрешил отдать Жене в надежде на проценты. Всю свою жизнь они копили деньги, которые в одно мгновение после путча превратились в ничто. Тогда они начали копить снова, накопили, отдали и… «–Твоя сестра – аферистка», – только и заметил Николай по словам Люси.
Тётя Люся уезжала ненадолго. Она, как Карлсон, обещала скоро вернуться. И вернулась. Через месяц. Да не одна, а вместе с двумя малолетними сорванцами – сыновьями Наташи. Им обоим было меньше четырёх лет, но старший из них – пусть будет Борис – уже мог тягаться со своим дядей по разрушительности действий.
Однако перед вторым пришествием тёти Люси произошло ещё одно, как сейчас говорят, знаковое событие, увы! Однажды утром Павел не смог стать на ноги. Он проснулся, сел и обнаружил, что дальше встать не может.
–Серёжа, а как дальше? – каким-то заплетающимся голосом растерянно спросил Павел.
–Что дальше? – не совсем понял вопрос Сергей.
–Ну, как там дальше вставать? Я забыл.
Вскоре у Алексиных подобные «шутки» станут нормой жизни. Пока же можно ограничиться тем, что к моменту вторичного приезда Люси с двумя сорванцами Павел успел уже полежать в больнице и пройти всестороннее обследование. Под этим словом, увы, пряталось кое-что другое. Памятуя о том, что у Павла постоянно, как он говорил, «желудок болел», а со временем это происходило всё больше и больше, Надя стала его буквально за руку водить по соответствующим кабинетам. Его постоянные боли настолько никому не нравились, что Павел уже особо не сопротивлялся. Забегая вперёд, можно сказать, что тогда, слава богу, самые худшие опасения не подтвердились, это ещё Алексиным предстоит хлебнуть полной ложкой. Но пока приехавшая Люся, узнав, что Павла проверяют на «рак», первым делом побежала в зал успокаивать болезного. Надя побежала за ней, ведь сам Павел ещё не знал, за что его «так мучают». В этом не было бы ничего, если бы не тот факт, что Люся сама всю жизнь проработала врачом и кой-какие тонкости обращения, по мнению Алексиных, могла бы освоить.
Вторая часть «концерта по заявкам» была, естественно, «круче», чем первая. Ведь теперь она исполнялась «дуэтом». Тётя Люся, почёсывая свои некогда кучерявые волосы, продолжала жаловаться на жизнь, но при этом демонстративно не защищалась от Борьки. Тот, как будто чувствуя неожиданную вседозволенность, постоянно дёргал её за волосы и лупил её как мог и чем мог. Происходило это всё на глазах у Нади. Люся же вместо того, что бы защищаться, ставить на место зарвавшегося негодника, как бы демонстративно говорила:
–Ну, скажи хоть ты ему! Он меня не слушает!
Так как он тебя будет слушать, если ты специально ничего не говоришь! Боря, наверняка, и не понимал, почему вдруг его бабушка совсем перестала его замечать, ругать, бить… Возможно, он просто хотел чуть-чуть внимания к себе. Естественно, это было ясно всем и Надя на это никак не реагировала.
Ясно, что так долго продолжаться не могло. Стараясь всё это время как можно больше не появляться дома, Женя тем не менее страдала больше всех, Сергей это знал. Кое-как она всё же собрала 80% требуемой суммы и Люся с детьми отправились домой. Через год Женя нашла и перечислила оставшуюся часть суммы, в ответ Алексины получили письмо с указанием номера счёта, куда можно-де перечислить проценты, если таковые будут. Но вы можете сказать, что это прошло бесследно для Алексиных?
ГЛАВА 7
Сколько лет человек может жить в таком напряжении, никто не знает? А, главное, зачем всё это нужно?
В чём Надя и Ира были согласны (по разным причинам и в разной степени), так это с тем, что Женя вечно дружила не с теми, с кем нужно. Только Сергей её понимал, зная на собственном опыте, что дружба, как и любовь, никого не спрашивает. Если человек где-то живёт, значит, он с кем-то встречается. А если он с кем-то встречается, значит, между ними должна пробежать хоть какая-то искра, хоть какое-то чувство. Сергей, например, не раз жалел, что на заре демофашизма он оборвал переписку с друзьями. Нет, он ни с кем не сорился. Просто, объективно оценив развивающиеся события, он написал всем, что скоро будет не до писем, что они станут роскошью. Он, конечно, постарается ответить на все письма, но ничуть не обидится, если вдруг их перестанет получать. Насколько помнит Сергей, именно так оно и произошло; последним написал он. Лет через 7 Женя как-то спросила: «–А почему ты перестал переписываться с друзьями?». Конечно, этот вопрос Сергею понравился. Ведь он косвенно утверждал, что плохие времена проходят, по крайней мере, по мнению Жени. Но стиль переписки Сергея с московским другом был таким, что они «нагружали» друг друга, что называется, «по полной программе». Сергей знал, что уже тогда ему не хватило бы никакой бумаги, что бы рассказать обо всём, что произошло за это время. Он уже начинал, было, «набивать» письмо другу в Word, но при первой же возможности удалил: не то! По правде говоря, для подобного письма у него не хватило бы никаких файлов.
Автор перескочил с Жени на Сергея по трём причинам. Самая очевидная из них заключается в том, что это – дополнительный повод расширения зоны поиска того, что произойдёт в ближайшем будущем. Меньше всего Сергей уверен, что к этому причастны его друзья, потому и автор уделил его «проблемам» как можно меньше внимания, здесь как-то не до них. Две другие причины – сравнительные: по отношению к семье, хворой, болезненной, практически не выходящей за порог квартиры, Женя просто не могла не жить в мире под¬руг как в параллельном пространстве. Это до того объективно, что Сергей часто ловил себя на мысли, что на её месте сам Сергей ушёл бы и, может быть, не вернулся. По его мнению, даже обожая рассказывать всё подряд и всем подряд, здесь вполне можно оставить какое-либо конфедициальное пространство для себя.
Последнее же соображение заключается в том, что выход из сложившегося положения Женей, конечно же, искался. Жить в подвешенном состоянии невозможно. Но только, по мнению остальных Алексиных, процесс и результаты этих поисков в среде подруг имеют такие глубинные темы, соображения, причины и последствия, что полной правды, объективного взгляда на то, что произошло, никогда уже не добиться. Скажем больше: если Надя с Павлом уверены, что Женя от них что-то скрывает, то Сергей на 99,8% уверен, что даже Женя знает не всё про своё же дело и никогда не узнает, сколько бы лет или столетий не прошло. Достаточно много фигурантов дела тут намешено. Кто кого использует? – это ещё большой вопрос.
Как можно было понять из второй части, в деле «Влас Ко°» были задеты не только интересы Алексиных и Малининых. Почти в равной мере пострадали и Галя с Наташей. Другой вопрос, в какой степени? Они наверняка не испытали шока от того, что на них «наехали» близкие когда-то, такие родные люди. Кроме того, в подобных формулах сравнения не будет учитываться степень приближения той или иной кризисной ситуации к сердцу. Заумно? Немножко, да. Но автор долго думал, как описать то, чего он не знает и знать не может? А никак! Оставим-ка эти небезынтересные поиски с точки зрения сюжета пока за скобками. Результатом этих поисков стало событие, которое с высоты сегодняшних знаний представляется сомнительным. Сомнительным, возможно, даже для Жени, в чужую голову не залезешь. Сергей же и сейчас бы ради Жени пошёл бы на всё.
Однажды днём, скорее всего, во второй половине мая, когда Павел был на даче, а Надя то ли в больнице, то ли в магазине, приехала Женя и куда-то забрала Сергея. Он и не думал удивляться: Сергей очень плохо переносит машины, более того, с каждым годом всё хуже и хуже. Потому если надо куда-то ехать, он сам стал просить не предупреждать его об этом. А в те дни в другой, маленькой комнате, куда Сергей почти не заходил, Алексины чуть ли не ежевечерне обсуждали выход из создавшегося положения, при чём довольно громко. Только в машине Сергей почему-то сразу сообразил, что его везут чего-то подписывать. Но он был, во-первых, уверен, что это с ведома мамы! Во-вторых, даже зная всё заранее, он всё равно бы поехал, т. к. был уверен, что это нужно сестре. Он и так казнил себя за то, что ничем, абсолютно ничем не мог помочь сестре. По его субъективному мнению, Женя 10 лет бьётся, как рыба об лёд.
Да, только когда они приехали домой и их встретила мама, которая чуть с ума не сошла от того, что сын, никогда не выходящий на улицу, куда-то исчез, только тогда Женя сказала, что они выписались из этой квартиры с тем, что б прописаться в другой, новой, ещё не построенной. Да, это выглядит, как чистой воды авантюра. Да, возможно, это было ошибкой. Но насчёт того, кто не ошибается, здесь уже говорилось (см. выше). А вот ошибка ли это? – большой вопрос.
Тем более, что буквально через несколько лет эпизод с выпиской станет казаться Сергею расширением оскала троянского коня, почти не зависящим от его ещё не верящих в его существование жертв. По тому же, что особых скандалов на эту тему Сергей не припоминает, можно заключить, что на каком-то этапе Жене показалось, что ипотечный кредит выгоднее обычного, банковского: возможно, взяв его, она тут же закрыла другой, гораздо больший кредит. По крайней мере, так бы поступил Сергей. Ведь кое-чего, напомню, Алексины ещё не знали и знать не могли.
Конечно, эта ситуация разрешится. Не скоро, но разрешится. Но не является ли она одной из тех капель, которые могут переполнить пресловутую «чашу терпения» Сергея, по крайней мере, если не всех Алексиных?
ГЛАВА 8
Один из братьев Нади – назовём его Дмитрий – был на несколько лет всего старше своей сестры. По молчаливому мнению Алексиных, нет никаких поводов подозревать его в том, что произойдёт довольно скоро. Но жизнь – непредсказуемая штука и по некоторым причинам это не относится к одной из дочерей его второй жены. Хотя даже к Лизе (назовём её так) у Сергея нет никаких антипатий. Однако чужая – душа потёмки.
Когда-то в далёком-далёком послевоенном детстве, когда разница в несколько лет представляется значительной, Дима вытащил тонувшую в колодце Надю за волосы. Возможно, этим объясняется всё последующее отношение Алексиных к нему? Но о своём брате в детстве у Нади действительно самые тёплые воспоминания. Тогда, мол, он был душой любой компании, готовый ради любого снять с себя последнюю рубаху, если понадобится. По крайней мере, все баяны и гармони, а так же немецкие губные гармошки, присылаемые Аркадием из Германии, «пропадали» из дома с его ведома; он якобы раздавал тем, у кого их не было. Но при том при всём, в деревне ни к маленькой Наде, ни к её сёстрам никто не приставал. «– А попробуй, пристань! – не раз вспоминала Надя. – Если что-то не по мне, я сяду на пригорок – и давай реветь!» Прибегал Дима и давал всем налево и направо, даже не разбираясь, кто прав, кто виноват.
И позже, когда он вырос и уехал – сначала на Дальний Восток, потом куда-то в Сибирь, потом ещё куда-то – к Наде и её сёстрам никто не приставал, ведь приезжающий время от времени брат мог крепко надавать любому обидчику.
Когда в 1970 ом году проездом из Анапы Павел с Сергеем навещали дядю Диму, тот жил уже на Украине, в Донбассе. Жил, допустим, с Фаей и с её двумя дочерьми от другого человека, погибшего на шахте. Насколько мог позже понять Сергей, бурные времена его жизни к тому времени закончились: целый год он «рубал уголёк», а во время отпуска объезжал родню. В том числе, почти каждый год он навещал Алексиных. Скорее всего, думает Сергей, Фае от Дмитрия ничего кроме денег не надо было, но такое положение устраивало и Диму, и его нынешнюю семью. Автор и на этот раз перескочил через десятилетия, т. к. не видит необходимости представлять то, что ему не известно. Но, по его мнению, там тоже можно при желании найти кое-что, способное представлять интерес к теме этой повести. Пока же просто ограничимся тем, что у Дмитрия была семья и прежде. И он бы оттуда не ушёл (и уход – не его инициатива), если б сама жена от него не сбежала, испугавшись, что может крепко достаться за измену: на самом деле, он её просто поднял и опустил, ничего не говоря.
Но пока Сергей не видит необходимости раскрывать эти неизвестные и, в общем-то, ненужные подробности. Сергей с дядей Димой давно пришли к выводу, что истории их семьи не на один «Вечный зов» хватит. Просто через год после приезда тёти Люси Алексиных навестила и Лиза со своими дочерью и маленькой внучкой. За много-много лет Лиза стала единственной, кто не имел никаких дел к Алексиным и никак не соприкасался с Власовыми. Просто ей стало известно, что здесь, в Чебоксарах умер её бывший муж и она приехала делить наследство. Ей просто надо было где-то ночевать, вот, она и остановилась у Алексиных. По идее, одно это должно было бы радовать Алексиных; мало того, что Лиза всегда излучала из себя оптимизм, будучи, как всегда, улыбчивой и жизнерадостной (за что лет двадцать назад дядя Дима не раз ей выговаривал, но что всегда нравилось Сергею), она же вместе дочерью взяли на себя всю кухню, закупали на свои деньги продукты, закрывались на кухне (только раз узнав, что у Сергея от кухонных запахов начинает болеть голова) и каждый вечер готовили разнообразную вкуснятину.
Их никто об этом не просил. Но, пользуясь случаем, Алексины в первый же день просто вылили на Лизу все свои горести. Насколько можно было судить, Лиза приняла их беды близко к сердцу. Или сделала вид, что приняла? Сергей теперь сомневается во всём. Сомневается, даже не смотря на то, что один из самых действующих рецептов против гайморита подсказала она, заявив, что тоже этим страдала. Так как же получилось, что это живое солнышко – Лиза – вдруг совсем недавно стала очередным главным подозреваемым в том, что произойдёт?
|
| |
| |
| Валекс | Дата: Понедельник, 26.09.2011, 14:16 | Сообщение # 77 |
|
Генерал-майор
Группа: Пользователи
Сообщений: 251
Репутация: 1
Статус: Offline
| ГЛАВА 9
Лиза появилась в жизни Алексиных в конце шестидесятых годов. А, может, чуть позже. По крайней мере, в жизни Сергея. Надя с Павлом всё ещё плохо представляли себе, как Сергей сможет обходиться целыми днями без кого бы то ни было. Здесь автор добавил бы, что она была не первой даже от дяди Димы: первой, насколько помнит Сергей, была её младшая сестра, допустим, Тося. Но та долго не задержалась. О причине Сергей узнал лет сорок спустя: оказывается, однажды Павел наткнулся на неотправленное письмо Тоси какому-то своему другу, которых затем их, друзей, видимо, перебывало у неё несчётное количество, где она «жалуется», что вынуждена жить у тёти, у которой есть, мол, такой-сякой больной ребёнок, противный, слюнявый, неряшливый, которого-де надо кормить 4 раза в день, да как надоело и т. д. Честно говоря, в пересказе спустя 40 лет Сергей ничего особо криминального про себя не услышал, порочащим было только отношение. Но, может быть, она всего лишь набивала себе цену?
С Лизой же, насколько помнит Сергей, всё было превосходно. Даже уколы, которые тогда проделали Серёже в ближайшем от дома детском саду, с Лизой казались более мягкими и менее болезными, хотя она сама укол не делала, а только держала его. Именно она стала рассказывать Сергею другие сказки, выходящие за мир тех сказок, коротких и известных, которые ему рассказывала мама. В частности, Сергей до сих пор помнит, как красочно Лиза своими словами рассказывала ему «Конька-Горбунка». Как же с ней было хорошо!
Что же с ней произошло потом? Скорее всего, ничего особенного, она не изменилась. Изменились жизненные обстоятельства, такое бывает сплошь и рядом. Новый, 1976 ой, год Алексины и Лиза снова встречали вместе. Но не одни. Лиза привела знакомиться (а, может, просто в гости) своего молодого человека. Скорее всего, тогда они уже поженились, а может и нет. Буквально на следующий день Сергей, Павел и Надя уезжали в Анапу. Второй раз в Анапу, но первый раз в санаторий без родителей. Никто не знал, как это будет выглядеть. Вероятно, потому Сергей и не запомнил такую мелочь, как была ли замужем его двоюродная сестра или ещё нет.
С тех пор Алексины практически ничего о ней не слышали. Нет, приезжающий ежегодно Дмитрий, конечно, кое-что рассказывал Наде о её жизни, но начнём с того, что Сергея эти рассказы как-то мало интересовали. Плюс к этому дядя Дима говорил вполголоса, вполсилы и не ему, а Наде с Павлом. Ничего секретного в этом не было, но там не было и не могло быть ничего экстраординарного. Даже с учётом того, что Лиза со своим мужем жили плохо и лет через десять развелась, успев родить двоих детей.
О том, насколько плохо они жили, Лиза рассказывала во время того, недавнего приезда. Обычно говорят, что о покойниках либо хорошо, либо ничего. Здесь же это правило было соблюдено лишь однажды – во время импровизированных поминок. Выходило так, что если бы соседка бывшего мужа-садиста не сообщила бы Лизе о его смерти что б та успела вступить в наследство квартиры, продать её и получить деньги в течение месяца, о нём и вспоминать здесь не стоило.
Второй муж, по словам Лизы, оказался порядочным. Приезжая в последние годы к Алексиным, Дмитрий и о нём отзывался как-то вяло. Возможно, его смущала кавказская национальность и соответствующее произношение Рустама (так его назовём, хотя может статься, что никогда его не увидим). Однако, по словам Лизы, когда Дмитрий смертельно заболел и был на грани сумасшествия, Фая якобы уже хотела сдать его в дом престарелых, но Рустам не дал этого сделать:
–У нас на Кавказе со стариками так не поступают, – заявил Рустам и до последних дней ухаживал за Димой, отчимом, ставшим, по сути дела, отцом для его любимой Лизы. Когда же произошло неизбежное, по словам Лизы, именно Рустам приложил все свои силы, что бы похоронить его по-человечески. И, видимо, по его настоянию было написано письмо Наде с печальным сообщением о смерти брата и предложением о возможности вступить в наследство в течение полугода. Уже тогда, в 1997 ом году, ни о каком далёком наследстве и речи быть не могло: во-первых, Надя сомневалась, что способна хотя бы до Москвы доехать, а не то, что до Донбасса. Тем не менее, когда Надя узнала обо всём этом от Лизы, она сказала:
–Передай Рустаму мою глубокую благодарность за его отношение с Димой. Мы его ждём в гости всегда.
Однако благодарить Рустама стоило не только поэтому. Судя по всему, это он вернул улыбку на лице Лизы и счастье в её семью. Возможно, он подсуетился, что б её сын служил не в абы каком, а в престижном, Кремлёвском полку. Он же взвалил на себя все домашние хлопоты.
Возможно, здесь что-то не так. Но когда Лиза приехала к Алексиным, она улыбалась. Улыбалась, как и прежде, не смотря на всю свою прежнюю жизнь, не смотря на развод с Рустамом, который ушёл от неё, зная, что ослепнет, но не сказав ей об этом, не смотря на проблемы с дочерью, которая, как она считала, спивалась.
Кто знает, что бы было, если бы в тот последний (пока) приезд Лиза не пыталась бы спасти свою дочь от пагубного влияния алкоголизма, при чём именно нетрадиционными методами? Возможно, она и раньше пыталась это сделать, возможно, она сочла, что у неё ничего не получается. Скорее всего, так. А тут, пытаясь продать только что полученную квартиру, Лиза, возможно, натолкнулась на соответствующее объявление в газете и решила, что попытка – не пытка, а дочь надо попытаться спасти. Каждый человек силён задним умом, но далеко не всякий способен точно оценить последствия своих действий наперёд.
ГЛАВА 10
Газета в жизни Жени появилась случайно. Случайно настолько, насколько может быть случайным поиск любой работы по объявлению. Но у Сергея было такое чувство, что тут опять есть некий элемент недосказанности или неизвестного фактора. Уйдя в последний раз с работы, Женя действительно просматривала газетные объявления о работе каждый раз, как приходила домой. Но работу она нашла у бывшей одноклассницы. Насколько эта находка была случайно, была ли она находкой и с чьей стороны, к чему она могла привести? – мы этого никогда не узнаем. Но начало было многообещающим.
Соня (давайте так назовём, т. к., вроде бы, это – традиционно еврейское имя), ровесница Жени к тому времени успела выйти замуж и развестись с бывшим корреспондентом одной из местных газет. После своего увольнения тот, видимо, не без финансовой помощи Сони организовал свою рекламную газету в формате «А4». После развода стали они эту газету делить, грубо говоря. Женя стала делать газету Сони, очевидно считая её правой стороной. И в короткое время ей удалось переманить на свою сторону большинство фирм, занимающихся недвижимостью. Дело было налажено менее, чем за полгода, насколько можно было понять, появились и стали расти доходы, Женя уже видимо предвкушала, что скоро закроет все свои финансовые дела…
Есть подозрения, что рано или поздно так оно и вышло бы. Подозрения не безосновательные: ведь Соня ей не просто верила. В частности, в первый же раз, когда надо было сдать газету в набор, на всякий случай поехав в типографию вместе с Женей, Соня оказалась там «не у дел»: убедившись в том, что Женя легко справляется с поставленной задачей, Соня больше с ней не ездила. Женя же контактировала со всеми заказчиками. А когда какая-то общая знакомая Сони и Иры «доложила» Соне тет-а-тет о том, что Женя якобы «вытворяла» в «Влас Ко°», Соня не только не поверила в это, но ещё пересказала свой разговор Жене. Казалось бы, что ещё?
Получается так, что иллюзию разрушили деньги. Хотя у Сергея было такое ощущение, что, появись эта газета в жизни Жени лет 10 назад, никакого конфликта бы не было. Собственно говоря, его-таки не было в классическом понимании. Женя знала и ожидала, что первые зарплаты не будут большими. В пору первоначального накопления капитала ожидать другого было бы глупо. Но месяц шёл за месяцем, а зарплата не росла. Постепенно созрело традиционное решение, которое оказалось с не совсем традиционным окончанием.
О самом решении уйти Алексины узнали первыми. Как и о том, что в последний раз Женя всё-таки получила больше обычного. Маленькое сомнение в правильности предпринимаемого шага, видимо, закрадывалось, но мосты были сожжены. По крайней мере, так казалось.
Это было перед очередным дачным сезоном. Автор упоминает об этом только для того, что бы показать, Сергей понятия не имеет о том, как принималось следующее решение. Но внутри себя он принял следующее известие «на ура». Однажды летом Женя вместе с мамой, Галей, с которой давно успела подружиться, и с её внуком приехали на дачу и сообщила, что намерена выпускать свою газету. Сергей настолько не удивился этому «повороту» событий, что принял, как должное. Почему-то ему ещё до этого казалось, что так было бы лучше. Кто знает, может, это тоже – следствие оскала троянского коня? Но как бы то ни было, решение было принято.
В следующий приезд Женя уже рассказывала такие технические подробности, как размер полос, количество колонок, основная программа, дополнительный цвет и т. д. Всё, решено, вышли! Мелочи по поводу придирок к авторским правам выглядели уже незначительной трескотнёй на фоне того, что и размер был другим («А3»), и таблицы вскоре поменяли (кстати, на более удобные для такого формата), и на старых заказах далеко не уедешь.
Эта, новая еженедельная газета делалась буквально на дому. Понедельник, вторник и среда шли на сбор таблиц и других информативных материалов, в среду и четверг днём набивали номер и получали последние таблицы а в ночь с четверга на пятницу газету «переворачивали» и сдавали в печать. Затем в субботу её получали и начинали развозить по киоскам и заказчикам – фирмам, занимающимся недвижимостью. По сравнению с тем, что было раньше, можно было сказать, что жизнь налаживается. Когда на следующий год Павел с Сергеем уехали на дачу, Женя приезжала уже чаще и довольно деловито оставляла определённую сумму на молоко и творог, которые всегда покупались в местных деревнях. После десятилетия жизни в «подвешенном состоянии» даже выпуск газеты в день рождения воспринимался Сергеем как подарок судьбы. Но что-то снова пошло не так!
Что было вперёд – печать заказов в долг, вовремя невыплаченные проценты, поломка компьютера – Сергей не знал, от него ничего не зависело. Как всегда. Только когда системный блок унесли, естественно, ни у кого не возникло сомнений, что это – не конец. Это – временное недоразумение, скоро всё наладится. Женя сообщила, что газету будет, дескать, делать у Гали, но позже у Сергея появились сомнения на этот счёт. Может, зря? Ведь когда летом того, 2006 ого года опять-таки на даче Сергей спросил, выпускается ли газета, Женя ответила, что выпускается, но как-то неуверенно.
Да, газета закрылась. Но, судя по всему, она закрылась не по причине поломки компьютера, а потому что Женя слишком много информации публиковала в кредит. Некоторые фирмы, видать, довольно беззастенчиво этим пользовались. У них образовался внушительный долг перед газетой, вокруг которого также можно развернуть целый сюжет, но что-то не хочется. Женя не раз посылала Тоню, бухгалтера газеты, за сбором суммы, но она как-то высказалась в том духе, что ей-де это не нужно. Кому нужно, тот пусть и собирает. Сама же Женя настолько устала от людей после истории с «Влас Ко°», что до сих пор не хотела светиться на людях. Кто может сказать, правильно это или нет?
ГЛАВА 11
В ноябре 2006 ого года Павел с Сергеем получили путёвку в санаторий «Чувашия», что за Волгой. По каким-то причинам это была первая путёвка после 1981 ого года. В принципе, в рамках данной повести этот отрезок жизни длинною в три недели совсем не вписывается. Если б не одно «но»… Из-за этого «но» автор решил сам у себя позаимствовать рассказ и, немножко его переделав, выдать в качестве части главы.
–История наша такова… – начала, было, Люба, но после нескольких её слов Сергею уже откровенно хотелось рассмеяться. Разве это история, думал он. С высоты того, что произошло с Алексиными, история Любы и её сына Рамиля ему уже не казалась такой, уж, дикой. Плохо, конечно, оставаться без кого-то, конечно, Сергею в этом случае повезло гораздо больше, но уникальна ли эта история? Положа руку на сердце, истории эти отнюдь не уникальны. Что бы догадаться об этом, не надо быть «семи пядей во лбу». Как писал Л. Н. Толстой, все счастливые семьи счастливы одинаково, а несчастливые семьи несчастливы по-своему.
Четверть века назад судьба свела Сергея с дядей Аркадием, который здорово играл конями. Тогда он узнал, что хитроумный шахматный конь на самом деле сильнее всех остальных фигур. Если коня установить там, где надо, это больше половины успеха! Но при том при всём, этой фигурой хорошо жертвуется! Примеров этому можно привести – вагон и маленькую тележку. А позже давно сформировавшаяся идея о том, что шахматы – это модель жизни, а не просто спорт или искусство, начала тихой сапой претворяться в жизнь. Кто бы знал, сколько бы он, Сергей, отдал за то, что бы избежать стадии этого познания!
Когда пришли другие времена, когда до шахмат никому не было дела, естественно, и он не играл в них, но это не мешало Сергею обдумывать эту игру получше. Потому, например, уже в санатории, когда ещё в дебюте дядя Федот, который тоже оказался там же, округлял глаза от мнимого «изобилия» угроз со всех сторон, Сергей совершенно честно отвечал, что никуда не торопится, ничего не атакует. Ни один человек на Свете не рождается сразу с какой-то идеей. Почти все дети сегодня хотят одно, а завтра – другое. Большинство из городских, по крайней мере, детей в школьном возрасте ходят в несколько кружков, а некоторые дополнительно посещают несколько школ. Это вполне нормально, если человек планирует несколько дел одновременно. Кто знает, что пригодится в жизни? Практика показывает, что человеческая жизнь может вдруг оказаться длиннее той или иной эпохи. Ориентируясь на Советские реалии жизни, 90% населения легли под тот самый танк, на который взобрался Ельцин в августе 1991 ого года.
Теперь следующая аналогия. Однажды вечером в том же санатории, тот же дядя Федот пришёл на партию и говорит:
–Я всю ночь не спал, придумал новый ход!
В чём дело? Начали играть. Оказывается, он вместо «1. a3» или «1. …, h6» пошёл соответственно «1. c3» или «1. …, f6». На место же пешки он поставил коня.
–Вот так! – торжественно сказал он. – Что скажешь?
Расчёт был прост; на четвёртую горизонталь выводится конская пешка и по идее создаётся плацдарм для атаки с флангов. Сергей поймал себя на мысли, что если бы он не рассматривал шахматы как модель жизни, возможно, он бы растерялся. Однако, научившись анализировать ситуацию с точки зрения жизни или по какой другой причине, Сергей быстро разглядел, что в таком положении его фланг фактически остался без защиты. Внедриться в ничем не защищённый тыл можно было за один ход, что он потом и сделал, создав математический задел в несколько ходов. Разгром был полный, несмотря на то, что для завершения комбинации Сергей использовал наработки тридцатилетней давности!
О чём это говорит? Да о том, что на самом деле жизнь не объегоришь! В реальности фразу «Я – Господь, а ты – козёл!» может произнести лишь очень недалёкий человек. В жизни важен каждый ход, начиная с первого. Это, наверняка, понимали древние индусы – авторы этой игры. Ты волен ходить так или иначе, но исправлять ошибки гораздо сложнее, чем наращивать очевидное преимущество.
Ну, и наконец, последнее соображение. Сергею показалось, что он придумал собственное начало. Против угрозы «детского» мата оно работает неплохо. Вот оно:
«1. a3, e5. 2. e4, Фf6. 3. c4, Cc5. 4. Кf3. e6. 5. h3.». Вроде бы неплохо. При чём, если «2. …, Сс5», то «3. d4!», т. е. ещё хуже для чёрных. Только проверить эту гипотезу никак не могу, партнёра нет. Папа постоянно так и начинает, играя за чёрных. На мой взгляд, на «1. a3» надо отвечать «1. a3, d5.», но пока не с кем проверить.
После такого отступления вернусь к тому, о чём, собственно говоря, здесь и речь. О жизни.
Как говорится, что наша жизнь? – лечиться да лечиться. На второй день пребывания была назначена кардиограмма, при чём – с утра. Павел хотел «сэкономить время» и повёз Сергея на завтрак раньше времени, впересменку между первой и второй сменой. Нас оттуда, естественно, «попросили». Серёжа взял коляску сзади и вышел в фойе. Его манёвры кое-кем, оказывается, не остались незамеченными; минуту спустя из т. н. «шведского стола» выбежала довольно симпатичная улыбающаяся блондинка в фирменном костюме работника санатория:
–Привет! Будем знакомы: меня зовут Люба. Или Любовь Петровна. А тебя как?
Привет, давно не виделись, мрачно подумал он. Она живо Сергею напомнила спившуюся двоюродную сестру. Откуда она взялась?
–Сергей. Вот, раньше времени пришли, нам на кардиограмму надо…
–Понятно… У меня такой же сын, – это она уже с папой разговаривала. – Вы давно здесь?
Тоже ничего особенного. Рыбак рыбака… Самое смешное, что эта пословица подходит даже к тем, кто в принципе не может встретиться. Да и надо ли?
Люба подходила к столу Алексиных каждый раз, когда дежурила. И каждый раз она что-нибудь приносила с собой вкусненького. Зачем? В принципе, конечно, было понятно, зачем, но только с обычной точки зрения. Однажды она при нём спросила папу:
–Извините, а Серёжа читать умеет?
После недолгого смешка разговоры приняли более серьёзный оборот, один-два раза даже с философским налётом. И потому здесь автор позволит себе не ограничиваться сухим пересказом фактов, тем более что сам не владеет изящным языком Бунина. Ограничимся лишь тем, что когда в короткой философской болтовне за обедом Сергей задал почти риторический вопрос «А для чего, собственно, всё это нужно?» или что-то подобное, имея ввиду нашу жизнь, она сказала:
–А вот тут ты не прав! И как-нибудь я тебе это докажу.
Ну-ну, ждём-с. До сих пор. Только Сергей имел в виду несколько другое. Жаловаться на солнце, что оно жёлтое или на воду, что та мокрая, равно глупо и нелогично. Не о том речь. Речь зашла о цене жизни. Люди давно отменили для себя естественный закон выживания. Теперь при желании самый бедный и несчастный из людей часто может дожить до глубокой старости. Но кому это нужно? Позже, уже дома, в тот самый первый её приезд к нам, когда Люба произнесла фразу, приведённую в самом начале рассказа, Алексины вручили ей репринт книги «Вокруг кресла». В ней подробнейшим образом разворачивается тематика вопроса нужности.
За свою бестолковую жизнь Сергей повидал немало случаев, когда люди оказывались в ещё более худшем положении, чем можно предположить. Поэтому на самом деле, он как никто другой знает; пока ты жив, ты жив. А зачем нужно ладье стоять в углу шахматной доски, решать не тебе, а гроссмейстеру.
Уже на второй или третий день пребывания в санатории Сергею вдруг пришло в голову, что каждого человека вполне можно сравнить с той или иной шахматной фигурой. Конечно, никакой гороскоп он не собирался составлять. Но, скажите, чем т. н. «люди с ограниченными возможностями» отличаются от ладей? При соответствующих условиях с соответствующим характером (не про меня) иные «ладьи» действительно сильнее сильных мира сего: Маресьев, Корчагин (Островский), Дикуль, Власов, Титов, Черчилль… Продолжать можно бесконечно! Но любую ладью можно ограничить всего двумя фигурами. Такое ограничение слишком часто именуют «защитой». От чего?
Были в санатории трое ребят. Один из них – Максим – был ещё дошкольного возраста, а Антон и Сергей, тёзка одного «героя» этой книги – 9 ти – 10 ти лет. По-видимому, Антон и Сергей были не из бедных, но это здесь не важно. Однажды тот Сергей стал рассказывать Антону, что видел электроколяску с пультом управления. Вместо того, что бы сказать, что этот пульт похож на джойстик, он сгрёб с доски 4 пешки и слона, поставил слона на край стола, разложил головками от него пешки и стал объяснять:
–Представь себе, что это – пульт управления…
Всё бы ничего, но это действо происходило в присутствии Максима. Тот вроде бы и не смотрел в нашу сторону, но после этого он ежедневно устраивал мне «китайскую ничью», сгребая и разбрасывая фигуры по столу. Несколько раз в центре «лежащей композиции» оставался стоять лишь один король.
Король. В шахматах – это самая основная, но самая слабая фигура. Это – символ, а не человек. Это – то, что надо защищать любой ценой. Один король на доске остаться не может. Когда одному из двух королей объявлен мат, игра просто кончается. Победа и поражение. А как часто в жизни у человека вообще нет короля!
Несколько месяцев спустя после санатория, ночью, лёжа в постели, Сергей стал сравнивать членов семьи Алексиных с шахматными фигурами. В соответствии с новой, т. с., концепцией «шахматы – модель жизни». Ладья у нас уже есть, думал он, вот она лежит на своём диване. Хитроумный конь, который на деле сильнее ферзя, «где-то бродит», вероятно, в ночном. Слон, бывший до иуфелина ферзём, старался отвлечься телевизором. Упорно идущая вперёд пешка тоже спала на своём месте. Так, а где же король? А короля-то у нас нету!
Он похолодел и накрылся выше подбородка… Спокойной ночи!
|
| |
| |
| Валекс | Дата: Понедельник, 26.09.2011, 14:24 | Сообщение # 78 |
|
Генерал-майор
Группа: Пользователи
Сообщений: 251
Репутация: 1
Статус: Offline
| ГЛАВА 12
Всё это правда, но у этой истории есть неожиданное продолжение.
На следующий год Люба приехала на дачу к Алексиным. Само по себе это событие, как и прошлая глава, для данной повести совсем не существенное, по идее. И автор предпочёл бы, что бы так оно и оставалось. Только, вот, результаты этой поездки заставляют ставить некоторый знак вопроса в систему жизненных ценностей Сергея.
Начиналось, как обычно: очередной сеанс связи (электричества там до сих пор нет и вряд ли будет, а домой Павел ездил редко; потому связь была в определённое время) дал весть о приезде «дорогого гостя» (ждите), уборка, ожидание, приезд… Классика жанра! Кроме них (Нади, Жени и Любы) приехала ещё Галя, снова обычные приветствия, скучал – не скучал и всё такое прочее. Даже чересчур обильные изъявления любви и радости со сто¬роны Любы можно было бы отнести, во-первых, к тому, что за пределами мира Алексиных это, вероятно, выглядит естественно, тем более после того, как ей при прошлой встрече дома передали репринт «Вокруг кресла», Люба заявила, что имеет связи в писательской среде и сама кое-что пописывает. Во-вторых, у Сергея всё ещё оставалось ощущение, что Люба может относиться к нему как к своему сыну, не совсем адекватному с точки зрения нормальных людей. Кроме того, у Сергея же возникло ощущение (скорее всего, наполовину ложное), что она могла «соскучиться по мужскому плечу».
Правда раскрывалась постепенно, по мере того, как дело двигалось к импровизированному застолью. Сначала все заметили, что Люба частенько ходила на пару секунд в лес. С точки зрения нормального человека, лес был недалеко и не жалко. Однако, в конце концов, смутило то, что при этом Люба всякий раз добавляла:
–Пойду, с пнём поговорю.
Да говори, с кем хочешь, казалось бы, зачем акцентировать на этом внимание! Умные люди, уходя на час, а не на минуту, не афишируют это. Естественно, не мог не возникнуть вопрос, прозвучавший из уст Нади, когда Люба в очередной раз пошла «на переговоры»:
–Интересно, что она там делает?
–Да курит она там!
–Курит?
И всё, любопытство было удовлетворено! Алексиным никогда не было дело до того, кто чем занимается. Когда Люба в очередной раз вернулась из леса, Надя просто так, к слову сказала:
–У нас дома, на подоконнике, который год стоит ананас. Что бы он зацвёл, его надо бы обкурить в жаркий день. А сейчас – жара. Сказала бы раньше, пока не уехали.
Что тут началось! Ой, я это скрывала, ой, вы обнаружили мою тайну, ой, никто там не знал… Цирк! Кто первым решил воспринять это, как клоунаду, сейчас уже не важно. Но вскоре сцена была следующей: все хохотали, а чуть-чуть принявшая «на грудь» Люба скакала по всей свободной от грядок площади и до¬вольно возбуждённо говорила примерно следующее:
–Да вы знаете, как тяжело жить одной! Да вы знаете, у нас там, в посёлке, замкнутый мирок, почти никто и никогда извне к нам не приходит, а люди любят почесать языки. Обо мне и так что только не говорят. А я просто душу отвожу. Кому же не хочется быть эффектной женщиной (Сергею, например), а я ещё молода, да работаю на видном месте, с четырёх утра до восьми – десяти вечера. Я просто душу отвожу куревом, никто об этом не знал и т. д. и т. п.
Вечер, что называется, удался! Её так и не смогли успокоить, пока она не высказала то, что накопилось за двадцать лет. Интересно, а как Алексины живут без малого полвека? Дальнейшее описание «нескучного» вечера не имеет смысла.
Увы, для данного сюжета смысл имеет его продолжение. Спустя несколько дней, когда Надя в очередной раз приехала на дачу, она рассказала, как эта клоунада завершилась. В тот вечер, как и было обговорено, не заезжая домой, они сразу поехали за Волгу, в гости к Любе «и Равилю». Машина подъехала, дверцы хлопнули и на весь посёлок раздался крик стеснительной Любы:
–Мать, дай пожрать! Накрывай на стол, гости пришли!
–Тише, тише, люди спят. Опять налакалась!
–Какие люди? Чихать мне на них! Они мне жить спокойно не дают.
–Да угомонись ты!
–Могу я, в конце концов, расслабиться?
–Что-то ты то и дело расслабляешься.
Ну, и в том же духе. Женя с Надей уже не рады были, что поехали. Посмотрели на полусидящего на кровати Равиля, который тупо листал бульварный журнальчик с обнажёнными красотками (это вместо сексуального воспитания), огородик, поговорили с бабушкой Равиля и уехали. Бестолковая встреча, бестолковые проводы… Осенью Надя сперва решила позвонить к ним, поинтересоваться, что у них там происходит. Любу не застала, мило, по душам, переговорила с её мамой. Потом сама Люба звонила к Алексиным и долго-долго извинялась за своё поведение.
Знакомство бестолковое и ненужное. Но недавно у Сергея возник неожиданный вопрос: могла ли Люба сделать то, что совсем скоро случится? Специально – нет, но, вполне возможно, она невольно, неосознанно хотела избавиться от того, что ей кто-то когда-то сделал. Сергей не знает.
ГЛАВА 13
К 2009-ому году, по субъективному мнению Алексиных, жизнь у Маруси в основном наладилась. То, что она со своей дочерью была «на ножах», было почти не в счёт: лет десять назад Юля уезжала куда-то на Север и если бы соскучившаяся Маруся не вызвала бы дочь домой, ничего бы между ними не было. Наверно, это в какой-то мере потребительский взгляд, какая бы дочь не была, нормальным мамам не всё равно, какова её судьба. А у Маруси, кроме того, неспокойная бабушкина кровь играла ещё отчётливее, чем в жилах Павла и Сергея. В результате, затихшие, было, совсем недавно скандалы в семействе Юрьевых вновь возобновились.
Но Андрей вроде как взялся за ум. Здесь автор почти специально пропускает некоторые события в их жизни, в том числе то, что «на заре туманной юности» Андрей вроде бы мог угодить в плохую компанию. Что было, то прошло, Сергей об этом только слышал. На период 2009 ого года у него была своя фирма, своя семья, квартира и, насколько можно было судить, некоторые амбициозные планы на будущее. И, по мнению Алексиных, ему всё это определённо нравилось. Ему нравилось любить жену, играть с дочерью, надрываться на работе, которую он сделал своими руками, любоваться своей машиной… Да, к прошлому лету, когда и начались пляски троянского коня, Андрей не без основания считал себя счастливым. Впрочем, Сергей полагает, что двоюродный брат и эти времена переживает, как временные трудности, ведь у него тыл крепок, в семье – любовь да лад, больных нет, лихие времена отступают… Что ещё надо?
В прошлом году в Чебоксары приезжал ещё один кандидат на звание виновника предстоящих событий. Так как этот самый троянский конь начал показывать свои зубы раньше, называть этого человека кандидатом неправомерно. Но, говорят, под конец своего визита он произнёс одну загадочную фразу. Почему «говорят»?
Потому что прошлым летом Сергей и Павел снова были на даче. По мнению Сергея, в последний раз. Кто знает, может, не стоило бы ему так пессимистично думать? А как ему ещё думать, если папа падает под каждым деревом, регулярно мерит давление, самому ему с каждым годом всё хуже и хуже, мама, приезжая на поезде, до дачи и не доходит, только продукты передаёт и – обратно… Соседей и то с каждым годом всё меньше и меньше, заброшенных участков всё больше и больше, что там делать? Сергей уже не первый год хочет поставить точку в дачном вопросе. Да и не только он. Но прошлый год Павел с Сергеем снова провели на даче.
И снова встречали дорогого гостя. Вася (пусть так и будет), троюродный брат Сергею, Жене, Андрею, Антону, Юле, сын двоюродного брата Павла, Маруси, Виталия, соответственно внук их дяди, впервые приехал в Чебоксары знакомиться со своей роднёй. С собой он привёз довольно молодую жену и двух маленьких шалопаев. Честно говоря, Сергей до сих пор не уверен, кем эти дети ему приходятся: дочерью с сыном или внуками? – такова ощутимая разница в возрасте. Кроме того, всё время пребывания на даче его спутница молчала, как немая. Она просто тихо отсиживалась в коридорчике, где Сергей сидел по утрам и во время грозы, да время от времени делала замечания детям. Кроме них на машине Жени, которая тогда работала таксистом (об этом в следующей главе) приехал Виталий, некогда помогавший ставить этот домик.
Почему автор так скучно описывает эту встречу? Да потому что ничего весёлого не происходило! Видите ли, не было с собой чего. Павлу который год было нельзя, у Виталия были какие-то проблемы с сердцем, а тот «прикинулся шлангом», как бы теперь выразились. У них на троих все общие воспоминания были связаны с умершим лет десять назад дядей (или дедом), на которого Вася был похож, как две капли воды, да пресловутая Берёзовка.
Гораздо интересные вещи, очевидно, происходили в городе. Об этом Сергей, как и Павел, узнавали потом, по мере происходящего, по связи. Но с точки зрения Серёжи, они были не столько интересные, сколько знаковые. На что указывали эти знаки – тогда Сергей не знал. Но, согласитесь, даже если бы он знал, он вряд ли что мог сделать.
Когда дорогие гости спустились с подножки вагона, первое, что услышали, это – вопрос Виталия:
–А билет обратно вы уже купили?
Тогда такая постановка вопроса шокировала всех. Тем более, что, услышав отрицательный ответ, Виталий заставил, не отходя от кассы, купить билет на обратную дорогу. Все решили, что это дико, грубо и невоспитанно. Но позже Виталий объяснил свой поступок тем, что год назад, когда он был в гостях у Васи, тот не только заставил его таким же Макаром раньше времени отправиться домой, но и держал чуть ли не на улице, и угощал скудно, и вообще непонятно, для чего он туда ездил.
Если бы подобное объяснение прозвучало раньше их отъезда, оно выглядело бы неубедительно. Согласитесь, поступок невежливый даже теперь. Однако к моменту объяснения Виталия все уже насмотрелись на чудачества гостей.
Начнём с того, что, представляясь учителем в средней школе, гость практически не носил ничего выше пояса отнюдь не только на даче. Ежели что-то и надевал для выхода куда-либо, то в основном это был либо старый пиджак двадцатилетней носки без рубашки, либо такого же возраста рубашка без пиджака. Конечно, времена были крутые, поиздевались над всеми, особенно над школой, но, по общему мнению, не настолько же! За полвека они практически первый раз приехали на родину предков, так сказать, и вдруг – в таком затрапезно-бомжеватом виде! (Кстати, потом Виталий сказал, что он был то ли учителем физкультуры, то ли сторожем). Второе, что неприятно поразило хозяев, это то, что тот постоянно чесался. Будучи довольно высоким и стройным, он в этот момент особо походил на обезьяну.
Однако Маруся, а вслед за ними Надя с Женей, продолжали надуманно и помпезно радоваться долгожданной встрече. Маруся с гордостью знакомила его с семьёй сына, с его квартирой, с его фирмой… Всё хорошо, всё замечательно! А тот только бубнил себе под нос что-то типа: «Так-то оно так», да почёсывался.
Зачем здесь нужно было писать всё это, если у Сергея практически нет личных воспоминаний об этих людях? Да затем, что бы на этом фоне серо-блёклой встречи ещё ярче выделить его последнее странное высказывание, произнесённое со вздохом:
–Это всё временно…
Для чего он это сказал? И что именно он имел ввиду? Сергей не настолько маньяк, что бы думать, что во всём виноват он. Нет, скорее всего, в это время он был погружён в свои воспоминания, которые были отнюдь не весёлыми. Только потому, что и без его скупых воспоминаний здесь хватает, мягко говоря, автор не намерен говорить о том, о чём не знает. Однако свою личную трагедию он, очевидно, переживал достаточно сильно, что бы невольно произнести эту страшную фразу, в той или иной степени замеченную всеми.
|
| |
| |
| Валекс | Дата: Понедельник, 26.09.2011, 14:35 | Сообщение # 79 |
|
Генерал-майор
Группа: Пользователи
Сообщений: 251
Репутация: 1
Статус: Offline
| ЧАСТЬ ЧЕТВЁРТАЯ
ГЛАВА 1
Весной 2008-ого года был обычный пасмурный, холодный день, который, вроде бы, ничего не предвещал. По крайней мере, ничего хорошего. В литературе есть такой стереотип, что-де пасмурные дни чаще всего бывают осенью. Однако Сергей всё чаще и чаще ловил себя на мысли, что готов был оспаривать это утверждение где угодно, с кем угодно и когда угодно. Почему-то с каждым годом его собственные взгляды на жизнь становились всё мрачнее и мрачнее. Наверное, он не прав, только доказательств обратного он давно не видел.
Итак, в этот день Павел был на даче, а Надя, насколько помнит Сергей, пошла в больницу. В отличие от папы, мама всегда сообщает о том, куда уходит, значит, на этот раз она задержалась, поэтому доля сомнений в этом воспоминании есть. Открылась входная дверь, но никто не ответил. Значит, Женя, подумал Сергей. Мама бы ответила, а папин поезд ещё до дачи не доехал, не то, что домой. Кода Сергей вышел из кухни, он услышал только, как щёлкнул замок в третью комнату, которую по привычке называли «красной» по цвету первых обоев. И всё.
Пока ничего необычного не было. Сергей от своего треклятого гайморита до сих пор не отдохнул, что, уж, говорить о Жене! Из кухни, где он только что пил, Сергей отправился, было, в зал, но тут услышал нечто странное: из закрытой комнаты послышались какие-то радиопереговоры.
Так Сергей узнал, что в жизнь Жени и Алексиных ворвалось зеленоглазое такси. Узнать-то он узнал, но скоропалительных выводов делать не стал. Мало ли что? Павел с Надей настолько были против покупки машины в своё время, что её приобретение никакой радости не вызвало и не могло вызвать. Потому когда пошли разговоры о такси, Сергей воспринял это настолько же серьёзно, как слухи о прибытии пришельцев на Землю. Может, это временно? Может, она кого подменяет за деньги? Или это – слуховые галлюцинации?
Всё выяснилось осенью. Когда Павел с Сергеем в очередной раз поехали в санаторий. Именно тогда в одно из посещений Надя с Женей и объявили, что Женя устроилась на работу в одну из фирм, занимающихся таксомоторной перевозкой. Здесь опять даются лишние подробности только для того, что бы показать, что Сергей не был свидетелем объяснений Жени с мамой, но предполагал, каким громким эти объяснения могли бы быть. Поэтому он только выдохнул про себя, что всё обошлось. Тогда Женя якобы успокоила маму тем, что фирма официальная, никаких «левых» перевозок она не делает, выезжает только по вызову и вообще, дескать, это – самая безопасная работа.
Физически, может быть, и безопасная. Но не психологически. Зафиксировав, что на фирму пришёл новый конкурент, водилы (а как ещё их назовешь?) стали всячески третировать свою коллегу. Конкурент! Это, видимо, пошло оттого, что, не беря «левых» заказов, Женя не отказы¬валась ни от одного официального, в отличие от многих. Выхода больше у неё не было! Чуть позже один из банков позвонит домой, когда Жени не будет дома – и начнётся долгоиграющий скандал на тему: «Где деньги, Зин?». Вообще, самые парадоксальные скандалы – это когда все правы.
Да, на первый взгляд, история повторялась снова. «Один-один-один, не пора ли нам баиньки?» – самый спокойный из выкидываемых номеров. Перебранки с диспетчером. Нецензурщина. Но больше всего доставали попытки глушить. Кто так упорно домогался, кому Женя перешла дорогу? Теперь не имеет никакого смысла. И, слава богу, этот смысл потерялся не сейчас или полгода назад, а тогда же. Просто ввиду тщетности борьбы с этим хулиганьём руководством было предложено обзавестись якобы специальным телефоном и перейти на телефонные вызовы. Всё, проблем больше не было! Живи да живи, казалось бы, никто не мешает. Кто знает, может, так оно и было бы, если бы не пара обстоятельств?
Проблемы с троянским конём, видимо, усугубились тогда же, ночными сменами. Было зафиксировано, что самые доходные часы были по утрам и в ночное время суток. Но по утрам Женя обычно, мягко говоря, не спешила вставать, она всегда была «совой». Специально же будить её никто не собирался. После бурного десятилетия-то! Вечером же она «добирала план» когда выходило меньше запланированного. По этой очевидной причине (а иногда, видимо, были и не столь очевидные в виде возможности побывать у Гали) Женя приходила домой обычно очень поздно. Очевидно, что накапливалась усталость. Но ещё никто не знал, что кроме этого накапливалось ещё кое-что.
Ситуация стала проявляться первой же осенью. Тогда, только заходя в подъезд, Женя начинала громко кашлять. Мама (может и папа, Сергей точно не знал) не раз настаивали, что б Женя сходила в больницу. Ей было некогда. Но один раз Женя, видимо, была, поскольку один из второстепенных аргументов был: «– Ну, что мне скажут? Худеть надо!». Да, если вы живёте в этом мире и в этом времени, то обращали, наверное, внимание на то, что валео¬логи в наше время как с цепи сорвались: все проблемы здоровья для них заключаются не в качестве медицинского обслуживания, а в ожирении. Никаких других проблем для них не существует. А ожирение якобы происходит исключительно от переедания (это после ельцинизма-то?).
В семье Алексиных подобная аргументация, конечно, была на последнем месте. Но уже к этому времени габариты Жени, полученные исключительно от перманентного состояния стресса, были такими, что на несколько минут этот аргумент обрывал нить разговора, возразить было нечего. И всё шло, как и шло.
ГЛАВА 2
Именно вскоре после отъезда Василия, опять-таки по субъективному мнению Сергея, пресловутый троянский конь заржал по-настоящему. Это чудовище заржало так, что если бы тогда, год назад, знали бы то, что стало известно спустя полгода, стошнило бы всех. На конец мая этого года у Алексиных появилась новая версия происшедшего, но это будет потом.
Проблемы начались одновременно у Юрьевых и Алексиных. Однако по субъективному мнению Сергея, у Андрея (а это он у них выглядит пострадавшей стороной) проблемы выглядят всё-таки мягче. Ведь 90% того, что именуется проблемами, исправимо. По видимому, с этим согласны и Юрьевы.
Ближе к осени на Андрея завели уголовное дело. Начав свой бизнес с обработки технических деталей, бывших в употребление, видимо, по наущению друга (подробности Сергею неизвестны), Андрей давно хотел максимально легализовать его, но средств, видимо, не хватало. Однако в тот год после целой серии техногенных катастроф с человеческими жертвами Путин, как известно, поручил провести поголовную проверку подобных заведений. Кто-то что-то кому-то, видимо, шепнул – и машина поехала! У нас, ведь, всегда ни на что меры нет. В результате этого Юрьевы, семья, где сроду не было никаких контрабандистов, мафиозников и прочих нелегалов, временно перешла на осадное положение.
Но, к сожалению, это всё – фон. Фон, на котором стала разыгрываться другая трагедия. И это поняли все.
Однажды где-то в июле, возможно, в середине, а может в конце, среди летней ночи Жене стало плохо. Резкая боль в области лёгкого. Вызвали «Скорую». Диагноз – ущемление нервов, пройдёт. Видимо, поверили. Зря! Совсем скоро диагноз будет другим.
Сидя на даче, Павел с Сергеем могли знать только то, что им сообщали. А сообщали им немногое: памятуя о том, что у Павла высокое давление, ни Надя, ни Женя не спешили выкладывать им все произошедшие события. Кроме того, пройдёт совсем немного времени и течение жизни для Алексиных будто остановится. Поэтому никакая хронология уже не имеет смысла.
Второй вызов «Скорой» был на день рожденья Жени, днём раньше, днём позже, не имеет значение. Хотя может так оказаться, что это уже не второй, а очередной вызов, Сергей уже давно во всём сомневается. Их увезли на проверку, Надя поехала вместе с Женей.
Надя поехала вместе с Женей. Самое «крутое» воспоминание от этой поездки – то, как Надя с Женей сидели в марлевых масках, смотрели друг на друга и плакали. Искали туберкулёз! И нашли, ведь! Согласно крылатому выражению: кто ищет, тот всегда найдёт. Кто знает, как бы всё сложилось, если бы сразу поставили правильный диагноз?
На дачу всё чаще и чаще поступали сигналы: «–Завтра днём не звони, я пойду на рынок, я пойду в поликлинику, я пойду ещё куда-то». Сергей не знал, верит ли папа этим сообщениям или нет, но чувствовал, что что-то случилось: с чего это мама вдруг разбегалась? Просто Женю положили в больницу. Не в простую больницу, туберкулёзную. Мама. Не зная, что делать, чем помочь, каждый день ездила, шла в эту самую больницу, где кормят, как на убой, потому что дают очень много лекарств сразу, где обращаются с тобой очень внимательно и корректно, но при этом не доверяют до такой степени, что смотрят тебе в рот, пока ты глотаешь пилюли. И где постоянно и чуть ли не планомерно облучают. Им нужен был контроль ситуации и за месяц они умудрились сделать 27 рентгеновских снимков!
Продержав в больнице месяц, Женю отпустили домой на амбулаторное лечение. Наверное, в этот период Женя с мамой решили съездить на дачу. Так вот, уже под конец этой «экспедиции посещения» Женя, которая сидела возле Сергея, чуть ниже на ступеньку, обронила вслух:
–Как ты думаешь, если я умру, я была хорошей девочкой?
Как вы думаете, Сергею это понравилось? Естественно, сердце прихватило. Такие моменты бывали у Сергея и раньше, но когда мама с сестрой уехали и Сергей попросил валокордин, он почему-то решил поделиться с папой этим высказыванием.
Когда они на машине Малининых вернулись домой, Женя вышла в коридор, обняла брата и сказала:
–Как видишь, я жива!
ГЛАВА 3
–Как видишь, я жива!
Сергей только и смог подумать: шутки, как сами! Ведь суровую правду он начинал узнавать, едва спустившись с машины; Надя не могла удержаться, что бы не делиться последними тревожными новостями с Ларисой, пока Павел со Степаном поднимали дачные коробы наверх. Поэтому первый вопрос Сергея был странноватый:
–Что у вас тут произошло? Женя в больнице или дома?
Раздался смех:
–А с чего ты взял, что я – в больнице?
Сергей не ответил. Во-первых, он не знал, как ответить, а во-вторых, в зоне видимости появился папа с тряпкой в руках для протирания его ботинок. Если что-то от папы скрывают, значит, на то есть причина, подумал он. Но вскоре и ему рассказали в подробностях про последние события. Пришлось, на следующий день Женя засобиралась в больницу, по возможности не афишируя это.
–Всё-таки уходишь? – спросил проходящий мимо Сергей, полагая, может быть, что она уходит на работу. – Ну-ну.
Тогда Женя чем-то отшутилась. Но когда она ушла, мама подошла к нему в зал и тихо спросила:
–Кто тебе сказал, что она в больницу ходит?
Сергей об этом даже не думал! Он полагал, что Женя долго лежала в больнице из-за лёгкого, но что это настолько серьёзно, он не ожидал. Видимо, что бы дальше не было никаких недомолвок, мама всё и рассказала.
–А от папы мы скрываем, что б он давление себе не наращивал. Пусть возится со своим огородом! Всё равно скоро осень.
–Правильно. А я думал, Женя работать пошла.
–Эх, милок! Какой ей работать! Врачи, как узнали, кем она работает, даже близко к машине запретили подходить. Пришлось Андрея вызывать для отбуксировки в гараж.
Так начиналась эта осень. Эта тяжёлая, нудная осень, которая однако окажется легче наступающей зимы. Положение усугублялось (а, может, наоборот облегчалось, кто его знает?) тем, что совсем недавно врачами чуть не совершилась ошибка, которую можно принять за знаковую. Наде было предложено взять анализ на манту и по результатам этого анализа было объявлено, что у неё – туберкулёз! Слёз было пролито немало, пока специалист, разобравшись в деле, не написал прямо на результатах: «НОРМА!!!». Тогда действительно шум был поднят на пустом месте, но слёз пролито достаточно. На этот же раз дело приняло нешуточный оборот.
Вскоре истинное положение дел (а на тот момент оно всем казалось истинным) рассказали и Павлу. Сергей помнит, что тогда папа пришёл в зал, сел, закрыл глаза руками и только сказал:
–Плохи дела, Серый, очень плохи!
В это время после длительных уговоров мамы, а, может, сама Женя всё-таки связалась с Ирой. Естественно, проблема была в том, что ещё не отболели события пятнадцатилетней давности. Мало того, совсем недавно Алексины узнали от Наташи, что Ира до сих пор при каждом удобном случае всем подряд рассказы¬вает, как её обокрали тогда Женя с подругами и какая она плохая. Сергей давным-давно никому и ничему на 100% не верил, но этот слух был неприятен и ему, что, уж, говорить о Жене! Но шаг через себя был сделан и Ира стала её лечить.
К этому времени Иру, Ирину Алексеевну, смело можно было именовать «доктором околовсяческих наук». При чём, в самом положительном смысле этого, на первый взгляд, скользкого слова. Ни на минуту не прекращая своего образования, маленькая девочка из Простоквашино превратилась в кандидата медицинских наук официально, плюс в крупнейшего специалиста в области гирудотерапии, гомеопатии, да ещё Аюрведы! Она не забросила и коммерцию, увеличив сеть «Влас Ко°» и присовокупив к ней другую аптечную сеть плюс сеть парикмахерских. По мнению Сергея, ей удалось то, что не получилось у Есенина – повенчать на Земле розу белую с чёрной жабой. И это было неплохо, совсем неплохо даже по сегодняшним временам! Но как она отнесётся к Жене?
Опасения были напрасны. Почти напрасны, т. к. скоро «весь город» знал, что у Жени – туберкулёз, что Алексиным, естественно, не могло понравится. Но кто знает, с какой целью она выдала «секрет Полишинеля»? И выдавала ли – тоже неизвестно. Может, об этом узнали как-то иначе? А, вот, приняла она Женю так же тепло, как в начале восьмидесятых годов. И лечить стала от души, вкладывая всю себя, с кем-то консультируясь, чего-то постоянно узнавая. «Мы победим, мы справимся!».
На одном из сеансов аюрведического массажа Жене, говоря по-старому, было видение. Как выразить это по-новому? – ни автор, ни Алексины не знают. Известно лишь, что Женя в это время не спала. Неожиданно взглянув на потолок, она обнаружила, что потолок стал каким-то оранжевым.
–Ты что это, потолок перекрасила, что ль? – не рассчитывая на положительный ответ, спросила Женя. – Почему он у тебя каким-то грязно-жёлто-красным стал?
Реакция Иры была неожиданной:
–Вот и хорошо! Уф, а я, уж, думала не получится. Это ты первый раз увидела, или раньше не говорила?
Во время сеансов иногда Ира заводила разговоры ни о чём, но якобы без цели. Видимо, у Иры были опасения, что та могла промолчать о своих «галлюцинациях».
–Первый.
–Отлично, значит, поправишься! Так, теперь следи внимательно за тем, что происходит, я должна «идти» за тобой.
–Ой, потолок синеет!
–Так, меняем интенсивность. Уф, ты, первый раз делаю. Дальше?
–Дальше он начинает белеть.
–Рановато, идём назад… Теперь что?
–Теперь он зелёный.
–Вот-вот-вот… Самое то! А оттенок какой?
–Это тоже важно?
–Самое важное. Оттенок насыщенный?
–Был насыщенный, теперь тёмный.
–Значит, оно близко. Теперь следи, откуда появится.
Сеанс всё больше и больше походил на какое-то волшебство. Но Ира была всё увереннее и увереннее. Казалось, она испытывала явное удовлетворение от происходящего.
–Ой, какой-то ёжик прилетел. Ещё один. И ещё.
–Плохо, что они летают поодиночке. Их надо собрать вместе. Это – твоя болезнь. Что будем делать?
–Как что? Собирать!
–Правильное решение. Я их буду собирать, а ты подумай, куда их будем выкидывать.
–Ой, надо мной – голубое небо, а внизу почему-то кладбище Простоквашино. Вижу могилы дедушки с бабушкой.
–Вот и закопаем туда всех наших «ёжиков». Пусть они там лежат и живых не трогают.
Мистика? Реальность? Сон? Алексины тогда так и не поняли. Тем более, что явного улучшения состояния здоровья не произошло. Но кто знает, может, именно этим сеансом отвели самый худший вариант развития событий?
Через несколько дней, когда Сергей с папой отдыхали в зале на диване, в открытую форточку залетел воробей. Но он тут же вылетел.
|
| |
| |
| Валекс | Дата: Понедельник, 26.09.2011, 14:44 | Сообщение # 80 |
|
Генерал-майор
Группа: Пользователи
Сообщений: 251
Репутация: 1
Статус: Offline
| ГЛАВА 4
Боль. Вселенская боль.
Троянский конь ржал, как сивый мерин. Время Алексиных таяло, как антарктический айсберг в жаркой Сахаре. Но Алексины пока живы!
По улице ехал автобус. Может быть, переполненный, может быть, нет, не важно! Теперь ничего не важно. В нём сидела и безостановочно рыдала в полный голос немолодая женщина с побелевшими за час волосами. Никто не знал, что час назад, не смотря ни на что, она выглядела моложе и лучше. Но все или почти все заметили, на какой остановке она села. Вероятно поэтому никто к ней не приставал. Хотя сказать однозначно, пытался ли кто-нибудь её успокоить или нет, Надя не смогла бы. Она ехала домой и одна из немногих мыслей, которые крутились в её голове, это: «Как жить?» и «Зачем жить?».
О том, что у Жени всё-таки обнаружили рак, стало известно несколько ранее. Более того, не смотря на то, что врачи всех мастей буквально мучили Женю многочисленными обследованиями, анализами, рентгеновскими снимками, есть подозрения, что наша гуманная (иногда – не в меру) медицина с самого начала знала об этом. Знала, но помалкивала. Почему? Вопрос сложный. Только, очевидно, не для тех, кто умудрился заболеть в нашей стране. Кому ещё придёт в голову, зная, что облучать рентгеном можно не более 5 – 7 и раз в год, послать на рентген 27 раз в месяц! А кому придёт в голову, не имея точного диагноза, лечить то, чего нет? Только нашим, видимо. Самое парадоксальное в том, что вся эта тирада – даже не капля, а жалкий процент капли того, что довелось испытать за это время Жене с Надей. Сергею было плохо, очень плохо от того лишь, что ничем не может помочь своей сестре. А каково им, маме с Женей?
Ну, вот, разобрались, не прошло и полгода. Надо оперировать. Надо удалять. Всё это настолько плохо, что у Иры, кажется Жене, опускаются руки. Всё?
Как бы не так! Это проклятое членистоногое просто так не сдаётся.
У Сергея есть ещё одна версия того, что произошло. Допустим, истинный диагноз стал ясен сразу же, после первых анализов. Но Гиппократ сказал: «Не навреди!». Что якобы оставалось делать, что бы не сводить с ума пациента? Вот, они и пускают «утку» о болезни притворного характера (как 40 лет назад было с тётей Зиной) либо о туберкулёзе (как теперь в случае с Женей). Если это так, то их уловка, можно сказать, сработала: с одной стороны, сообщение об истинной болезни было принято, вроде бы, без паники, а с другой, предложение об удалении лёгкого вместе со всеми опухолями воспринималось, как конец всем страданиям, но начало новой жизни. Что называется, уф!
Накануне операции, провожая Женю в больницу, мама поцеловала её в обе щеки и, расплакавшись, перекрестила, что никогда раньше не делала. Алексины никогда не спекулировали богом, да и целовались редко.
–Мама, не плачь, всё будет хорошо!
Какое счастье, что это не было последними словами в жизни Жени и потому автор мог их придумать! По большому счёту, художественный вымысел в повествовательной литературе существует для того, что бы в минимум пространства вложить максимум эмоций и информации. Что-то подобное Женя действительно говорила, по щекам мамы действительно текли слёзы, папа действительно бродил по квартире, как в воду опущенный, в сердце Сергея все кошки мира действительно устроили большой концерт для когтей с нервами, но как это описать словами?
Всё будет хорошо. Мы победим. Рак на горе ещё с….
Не может быть! Мы победим!
В тот день тётя Маруся пришла с утра. Шмон вокруг Андрея шёл вовсю и тот, видимо, советовал у на звонки не отвечать и кого-нибудь прятаться. Видимо, это решение сочла правильным и Женя. Мама поехала к Жене в больницу с самого утра. И они принялись ждать.
Никто не ожидал, что всё так быстро закончится. Об операции было известно, что в случае удачного исхода она должна была завершится в два часа дня, не ранее. Ни о чём плохом не думая, Сергей с тётей Марусей сидели на диване в зале и вели беседы ни о чём. Вспоминали прошлое, беспокоились о Жене, об Андрее… Всё будет хорошо, всё обойдётся! Мы победим! Мы должны победить! Сергей был не согласен с тем, как они жили в последние годы.
Звонок оказался неожиданным. Было всего-навсего часов двенадцать, не больше. Может, не она? Может, соседи или коммивояжёры? Мало ли кто мог быть! Но на пороге появилась мама. Точнее, её плач. Её вселенский плач. Сама мама тут же сползла вниз. Ноги её не держали.
Папа как-то совсем отупело застыл на месте. Если бы не тётя Маруся, эта немая и одновременно громкая сцена неизвестно сколько бы продолжалась. Всем было всё равно. Это она первой сообразила, что надо бы как-то раздеться. Как? Папа с тётей стали стягивать с мамы пальто, а Сергей по какому-то наитию вдруг почувствовал, что Женя жива и что не всё потеряно. Но что-то случилось. Тяжёлое и, не дай бог!, не поправимое.
–Что произошло? Надя, что случилось?
На мгновение Сергей забыл, как дышать. После того, как плащ был снят, Маруся тоже разрыдалась. Сергей же просто не мог. Как и папа. Только когда маму удалось поднять, она сказала первые, страшные слова:
–Потеряли мы Женечку, потеряли!
Как потеряли? На сегодняшний день, спустя полгода, это не правда, она жива, но…
–Они вскрыли и тут же закрыли!
Как это так? Они же хотели удалить лёгкое! Да какое право имеют!!!
–Они сказали, что метастазы пошли.
–Они что, вообще не оперировали?
–Нет, сказали поздно.
Пройдёт совсем немного времени и лечащий врач сделает «утечку информации», где Женя узнает, что что-то всё-таки вырезали. Это была надежда. Насколько она оправдана – увы, покажет время. Но тогда, только придя в сознание после операции, Женя сказала лечащему хирургу:
–А, ведь, Вы мне ничего не вырезали.
–То есть как? – искренно удивился тот.
Где тут правда, где тут ложь? Насколько надо это знать? Никто не скажет. Вполне может быть, что положение действительно серьёзное, но слухи были специально преувеличены, что бы мама Жени осознала, мол, реальность происходящего. Конечно, это жестоко, очень жестоко. Но как жить?
–Как будем жить дальше? – спросила мама Серёжу после того, как подошла к нему и ещё раз рассказала о происшедшем. Что мог сказать Сергей? Он даже заплакать не мог. Он смотрел в красные глаза, полные слёз, и абсолютно не знал, что сказать и как заплакать. – Поплачь, легче станет!
Неумелая попытка обнять маму. С тех пор, как двадцать лет назад уже парализованная тётя Зоя обняла его, он осознал, что болезненны не только её объятия, что вероятно поэтому ребята в Анапе так мало обнимались. С тех пор он никого не обнимал, обнимать надо ласково и нежно. Иру в 2000 ом году на похоронах он якобы обнял, это не в счёт! А что сделать здесь? Какая же мама горячая, мягкая и беззащитная!
Казалось, всё, жизнь кончена.
Шок. Это был первый вечер без телевизора. Никто не знал, что делать и как быть. Только Надя ежеминутно набирала телефонный номер и сообщала всем страшную, неотвратимую, как Конец Света, весть. И плакала. Плакала гораздо чаще, чем набирала телефон. Хирург, лишь вчера получивший энную сумму, сегодня объявил, что осталось несколько лет.
Жизнь потекла совсем по другому календарю и по другим понятиям. Фактически понятий не было никаких. Только на следующее утро, когда мама, собрав остатки последней воли в кулак, пошла к Жене, папа позволил себе поплакать. Он сидел в кресле, очень низко опустив голову, когда неожиданно его плечи задрожали и он заплакал. Как ребёнок. Ему никто не мешал, Сергей никому не скажет. А и скажет, никто не поверит…
Жизнь не удалась.
А чуть позже, когда выплакавшись, Павел пойдёт в магазин, Сергей закричит, что есть духу:
–НУ ПОЧЕМУУУУУУУУУУУУУ!!!
Бороться. Легко советовать со стороны. Бороться и надеяться. А душа ревёт белугой. Не всё ещё кончено.
Потом стали приходить гости. Немного, но больше, чем обычно. Пришла Лариса. Что да как. Вообще? Звонок из коридора. «–Сказали неоперабельно». А мы победим.
Ещё несколько дней. Звонок из больницы.
–Я уже встала, скоро буду дома.
–Молодец. Так держать!
–Ты тоже выздоравливай. Мне теперь нельзя заражаться.
Только тут Сергей вспомнил, что и он давно, уж, как приболел и, вроде бы, выздоровел, но почему-то продолжал кашлять. Что-то долго. Больше месяца.
–Я кончил, всё, здоров. Главное, как ты?
Следующая картина из этого тёмно-синего ряда:
–Ура, я дома!
А что ура? Не смотря ни на что, Женя всегда любила дом. Любит дом. Просто это «не смотря ни на что» относится к прошлым десятилетиям, когда казалось, что она вне дома проводит больше времени.
Через несколько дней пришла Ира.
–Мы будем бороться. Это не Конец Света. Мы победим!
Тогда Ира оставила первую партию препаратов, деньги и ушла. Но не бросила! Всякий раз, узнавая что-то новое, находя что-то новое по этой чёртовой проблематике, она звонила и рассказывала всё Жене. Единственное, что не устроило Женю, вернувшуюся домой, это решение Иры сообщить всем, что бы больную не навещали, что она, мол, в очень тяжёлом состоянии.
Мы победим!
ГЛАВА 5
Однажды тёмным декабрьским днём случилось очень странное событие. Точнее, её первая часть. Всё это событие очень сильно повлияло на Алексиных, ведь тогда они ничего подобного не ожидали. Но в тот день…
Раздался звонок в дверь. Сергей сидел в комнате Жени и потому не видел, кто открыл (вероятно, папа), как они договорились (чужих обычно дальше порога не пускают), но вскоре на пороге комнаты появился очень прилично, по последней моде одетый молодой человек с причёской «а-ля-Пушной-после-парикмахерской», как бы выразился Сергей. От него так несло духами, что после его ухода Женя зажала нос одеялом, а у Сергея чуть стукнуло в висках.
–Фу!
–Нормальный человек так не душится, – согласился Сергей.
Что он говорил, о чём он говорил в то короткое мгновение, сейчас уже никто не помнит. Да и не важно! Но, насколько можно было понять, предстояла какая-то чистка квартиры.
Вообще-то, не «какая-то»: в 90 ые годы на иррациональной волне интереса ко всему необычному Сергей кое-что читал, кое-чем интересовался. Только мистиком не стал. Даже не смотря на то, что в те годы в квартире Алексиных лопнули несколько розеток с вареньем на глазах свидетелей, а Сергей однажды ночью увидел такое, от чего до сих пор жутко при одном воспоминании. Однако здравомыслящий человек индуктивно исходит из таких фактов, как молния и гром; они были всегда, независимо от научных знаний об электричестве. Значит ли, что это – мистика? Однако ничего кардинального от пришлого экстрасенса Алексины не ждали. И тем не менее…
Вскоре выяснилось, что в зал приглашаются все.
–И мне? – почти удивлённо спросила Женя.
–И тебе, и Сергею – всем надо быть в зале, – подтвердил Павел.
Алексины, как все нормальные люди, всегда обустраивались после ремонта так, как было удобно им. После последнего ремонта было ясно, что количество гостей со временем будет только уменьшаться, потому последняя расстановка в зале меньше всего была рассчитана хотя бы на трёх человек. Какие мысли могли роиться в голове у Алексиных, не понятно? Почти у самого окна расположилась широкая доска на двух-трёх стульях-табуретках, а вдоль стен сидели: на одном кресле – Павел, на другом – Женя, на стуле – Сергей и напротив окна, на диване, на неразложенной половине, мучилась Надя. Именно мучилась, поскольку из-за болей в коленях она нигде не могла сидеть, кроме как на старом диване. А экстрасенс говорил, говорил… Уже было понятно, что это у него не главное, что чистка предусматривает нечто другое и все ждали, когда же он начнёт?
И вот, предупредив о том, что все должны следить за ним, экстрасенс встал, развернулся к иконам и нарочито громко начал произносить молитву:
–Во имя Отца, Сына и Святого Духа! Именем Матроны, Иона… – молитва была необычной сама по себе, да ещё Алексины никогда не интересовались этим. Никто не запомнил, что он говорил, чуть ли не кричал. Но молитва была недолгой.
Затем он встал, взял в руки «рамки», которыми обычно ищут воду и сказал:
–Следуйте за мной, вы должны это видеть.
Процессия из экстрасенса во главе и остальных Алексиных кроме Сергея двинулась в путь. Сергей мог видеть только то, что было в зале, а в зале он пошёл вдоль стен, начиная от двери. Потому он знал, что дальше они пошли на кухню, которую так же обошли вокруг. И зал, и кухня оказались чистыми, рамки не сводило. Но возле входной двери они резко сошлись.
–Здесь что-то есть, ищите!
Что там может быть?
–Ищите, «рамка» никогда не врёт!
Павел стал искать. Нехотя, не зная и не понимая, что именно, он открывал и закрывал дверь, щупал подкладку, крутил-вертел замки, ну, ничего не находил! По своему обыкновению, он начинал возмущаться, хотя на людях он обычно сдерживался.
–Придумают же!
–Здесь что-то есть, – настаивал экстрасенс. – «Рамка» никогда не врёт! Ищите.
–Может, просто обивку снять и выбросить? – несколько раз предлагала Надя.
–Нет, это не поможет! Надо искать причину: крестик, гвоздик, иголку, ниточку… Могли заложить всё, что угодно.
–Ну, где, хоть, именно?
–«Рамка» показывает, около замка. Разбирайте!
Нехотя, ничему не собираясь верить, Павел стал разбирать замок. Вдруг оттуда что-то выпало. От неожиданности Павел отскочил, потом почти интуитивно потянулся взять…
–Стоп, стоп, стоп! – остановил его ведущий. – Руками брать нельзя, только через что-нибудь. Перчатки, варежки, целлофан есть?
–Счас, счас, – запричитала мама и побежала на кухню.
Этой штуковиной оказался крест. Здоровенный, металлический крест, как говорили, то ли посеребряный, то ли с позолотой, обмотанный шерстяными нитями. Экстрасенс предупреждал, что лучше его не трогать и Сергей даже не всматривался, а что же это такое? Пока его несли в зал, его посмотрели со всех сторон все: и папа, и мама, и сестра. Но зачем? Смерть – она и есть смерть, пусть проваливается к чёрту!
Экстрасенс открыл коробочку на импровизированном иконостасе, туда положили найденный крест, коробочку закрыли, тот показал, что «рамки» не вращаются, коробочка заговорена. Всё, пошли дальше.
Одна комната – чисто, другая комната – чисто, дошли до санузла:
–Здесь что-то есть. Ищем!
За громким плачем мамы Сергей не мог расслышать, что там происходит, он и так не мог остановить свой совершенно идиотский и неуместный хохот. Поэтому когда в зал вошла Женя, он спросил:
–Что, опять нашли?
–Нашли.
–Где?
–В туалете.
На самом деле, не сразу было определено место положение второй части троянского коня. Уже хотели начать разбирать в ванной, но, сравнивая показатели колебаний «рамки», экстрасенс уточнил, что больше «фонит» со стороны туалета. А что там может быть, кроме 20 лет назад построенного самодельного навесного шкафчика? Стали искать там. Снова ничего!
–Да разбери ты его!
–Да? «Разбери!» А кто потом собирать будет? Я уже не смогу!
–Не надо ничего разбирать, – заявил экстрасенс. – Ищите, «рамка» говорит, что оно не далеко.
–Тогда шкаф освободи!
И точно: когда дошли до правого угла нижней полки, что-то Павлу подсказало осмотреть снизу, от сливной трубы.
–Кажется, нашёл!
–Паша, Паша, Паша! Голыми руками не бери! – запричитала Надя.
Уже когда второй крест, который был так же обмотан шерстяными нитками, несли в зал, мама, плача, начала причитать:
–Ой, да какой он большой! Да золочённый! Да кому мы мешали, что мы такого сделали, что б нас так ненавидели?!
Ответа до сих пор нет.
После этого экстрасенс принялся «чистить» самих Алексиных. План был прост: Алексины должны были по очереди заходить в зал и тот по очереди проводил бы над ними определённые манипуляции. В обычных условиях Алексины, конечно же, пустили бы вперёд Женю. Однако гость был нежданный, а Наде надо было в больницу. Этим определилась очерёдность: сначала пошла мама, затем – Женя, затем – Сергей, а затем, уж, – папа. В связи с тем, что подобную процедуру им пришлось пережить 2 раза (о чём – чуть ниже), Сергей полагает, что она достаточно традиционна, что избавляет автора от необходимости описывать эту процедуру. У Сергея, например, в это время было до того затуманенное сознание, что при всём желании он не смог бы запомнить, что было. Потому желающих узнать эту процедуру более детально, автор мог бы отослать к первоисточникам, в каких-то канонах она, наверняка, описана. Сергей достоверно помнит лишь то, что когда экстрасенс обносил его горящими свечками, те брызгали на него так, что хотелось крикнуть. Когда он вышел и пошёл к Жене, та спросила:
–Ну, и какое число он сказал?
Несколько секунд Сергей вспоминал, о чём это она? Вспомнил, в самом начале он взял калькулятор и чего-то прошептал.
–То ли 27, то ли 22, не запомнил!
–А мне сказал 37…
В эту ночь Алексины впервые заснули спокойно. Более-менее спокойно. И впервые задумались о том, что же это было?
–Слушай, а ты где стоял, когда эти штуки вытаскивали? – спросил Сергей Павла перед тем, как заснуть, – Сзади него или спереди?
–О, господи, ну, сколько раз об этом спрашивать! – типичный ответ папы. – Они расспрашивали целый день, хотя рядом стояли, теперь ты начинаешь!
–Ну, я-то не стоял!
–Конечно, спереди! Он никак не мог ничего туда подложить!
Странно.
–Спи, давай! Он сказал, лучше не думать об этом.
Сам-то пробовал не думать?
Через несколько дней, а, может, через неделю история почти повторилась. Только на этот раз пришёл какой-то дородный поп, который сильно заикался. Его привезла Ира. Привезла и тут же куда-то уехала. Позже выяснилось, что он имеет какие-то особые права от Православной Церкви отчитывать в подобных случаях.
Он начал с того, что попросил Надю с Женей одеть юбки и повязать платки на голову. Кроме того, он попросил 5 блюдец и, как показалось Сергею, долго-долго над ними колдовал. Естественно, он не колдовал, а читал про себя какие-то молитвы над каждым блюдечком, но это так выглядело со стороны. После этого, чего-то ожидая, он, очевидно, хотел побеседовать с целью принять всю боль Алексиных на себя. Но то ли не получилось, то ли время кончилось, да только процесс пошёл раньше.
Предупредив о том, что будет, если свеча потухнет там-то и там-то, он прочёл какую-то молитву, взял свечу на одном из блюдец и медленно пошёл по тому же маршруту, что и первый экстрасенс.
Хочется забежать вперёд и сказать, что над кроватью Жени свеча не потухла, что было бы худшим вариантом. Но…
Пройден зал – чисто, пройдена кухня – чисто. А у входной двери она внезапно потухла. Процессия вернулась в зал. Была зажжена другая свеча. Снова – молитва и пошли прямо к входной двери. Свеча снова потухла.
–Т-тут дело с-серьёзнее, – заметил ведущий.
Процессия возвращалась ещё несколько раз, свеча гасла в одном и том же месте. Как-то Сергею показалось, что он из зала расслышал, как поп в сердцах шёпотом произнёс:
–Да что за…
–А может, это – сквозняк? – спросил Павел.
–Да нет, не сквозняк. Кто-то здесь очень сильно постарался.
Процессия сделала ещё несколько ходков взад-вперёд, пока, наконец, свеча перестала гаситься. После этого она двинулась дальше, но больше нигде подобного не повторялось. Затем последовал уже знакомый обряд индивидуальной читки.
И экстрасенс, и батюшка после службы над всеми дверьми квартиры наклеивали свои знаки, которые нарезали тут же, разница была только в их изображении и в том, что второй наделал свои знаки и на окна. Была ещё одна разница, очевидно, связанная с состоянием здоровья: молодой человек, попросив табуретку, сам ловко залезал и слезал, а за батюшку это делал Павел. Но это, видимо, не важно.
Важнее другое: когда всё кончилось и батюшка принялся нарезать знаки, он сказал:
–У вас было с-ссделано на смерть. Но теперь всё, у-угроза м-миновала. Будете жить.
Тут почему-то зарыдал Сергей. Он рыдал и не мог остановиться. Всё это время, начиная с возвращения домой, его обуревали разнообразные чувства и желание: страх, пессимизм, неверие, нежелание, дикое желание, злость, злость, злость – но плакать он не мог! Сергей хотел обматерить весь мир и разрыдаться, но не мог. А теперь…
–Ну, что плачешь? – говорили ему со всех сторон, – ведь всё кончилось, всё позади. Успокойся!
–П-пусть поплачет, не останавливайте его! – сказал батюшка. – Это – слёзы очищения.
ГЛАВА 6
Прощение. Для Сергея это – одно из самых неподъёмных слов. С тех пор, как он осознал, что его вероятный удел – писательство, слова стали приобретать массу и цену. Бросать слова на ветер – это не про него. Пока Сергей писал свои никому не нужные вирши от руки, он думал, что, перейдя на компьютер, он сможет писать намного больше. Оказалось, не всё так просто!
То, что слова могут повлиять на состояние психологического самочувствия, Сергей узнал, когда сочинял некий «Разговор с Люцифером». Это было лет тридцать назад. Уже тогда ему стало реально плохо. Казалось, порви, разорви! Но, видимо из-за того, что каждое написанное слово Сергею давалось нелегко, он не выбросил и даже не вычеркнул его. Когда же появился Word, появилась новая напасть: Сергей долго не мог вводить большие массивы слов из-за того, что буквы в голове начинали мешаться, мысли путаться, ведь он никогда этого не делал. Теперь это прошло. Но, «научившись» писать, Сергей стал вкладывать всю свою душу в то, что он пишет. В результате люциферова болезнь вернулась. Нельзя, нельзя слишком серьёзно относиться к словам, если, конечно, не собираешься завтра на тот Свет! Нельзя вкладывать всего себя в то, что пишешь. Поэтому сейчас очень мало сильных писателей. А зачем? Имея хорошие деньги или хорошего агента, на рынок можно «толкнуть» всё, что хочешь! Стиль чуть ли не регулируется программой Word, достаточно установить «флажок» в соответствующее место. Но Сергей так не хочет!
Эта его позиция совершенно идиотским способом перекинулась на другие сферы жизни. Потому когда батюшка стал настоятельно требовать, что бы Алексины попросили прощения у всех, сердце Сергея будто бы закрылось на два замка дополнительно. Ах, как это всё-таки тяжело!
–Н-надо п-п-просить прощения у всех ваших родственников и-и-и знакомых.
Иначе чистка может не сработать.
У кого? За что? Алексины никому и никогда не желали ничего плохого.
–И что за это дрянь? – снова и снова спрашивали то один, то другой член семьи. – Кому мы помешали? Может ли это быть родовым проклятьем? Вот, в отцовой семье где-то в двадцатых-тридцатых годах такой случай был…
–Оставьте ваши г-г-греховные мысли! Н-н-никто не виноват! С-с-сделать могли не по злому умыслу. Ведь очень часто люди не ведают, что творят. Они, может, х-х-хотели избавиться от своего горя.
–И подсунули к нам?
–Зачем сразу «подсунули»? М-м-может, они понятия не имели, ч-ч-что с собой принесли. П-п-просите прощения у всех.
Неожиданно Сергею пришёл на ум маленький видеоряд из школьных воспоминаний. Когда надо было проиллюстрировать учение христианства для каких-то объяснений в курсе литературы, учительница говорила так: «–Если тебя ударили по правой щеке, подставь левую». Зачем? В те времена о христианстве говорили достаточно негативно и эта цитата служила доказательством того, что религия-де позволяла правящим классам успешнее закабалять народ. Но времена-то давно изменились! Почему именно теперь, когда никак не до того, Сергей неожиданно вспомнил это?
Звонок в дверь. Ира пришла, батюшка уходит. Она идёт в зал. Мама:
–Прости, если что не так.
Обнимает.
У Сергея выгодная позиция: даже если бы он хотел, его сейчас никто слушать не будет. Но это не снимает с него ответственности. Не перед людьми, люди от него давным-давно ничего не требуют. Ответственности перед собой, перед богом. Но на минуту ему снова стрельнуло в голову: а, может, это всё показное? Нет, не может быть! Никакому масону не придёт в голову так изощрённо ловить несколько душ неведомо, для каких целей. Следовательно, это всё по-настоящему.
–И Вы простите, – быстро проговорила Ира.
Кое-что дошло? Может, действительно с ней тоже что-то произошло. Ведь говорили же недавно, что у Иры тоже какие-то крупные неприятности были. Какие?
–Я сама бы не поверила, если б кто сказал. Кто-то посоветовал их пригласить, я и пригласила, когда мне было плохо.
Плохо? Ире было плохо? А как же Аюрведа, гомеопатия? Или это было до того?
–Пойдём туда, – предложила мама.
Прощение. На столе, возле монитора компьютера, горели 5 свечи. Они должны были сгореть до конца, в них была сосредоточена вся негативная энергия Алексиных, весь троянский конь. Искры то и дело летели во все стороны, троянский конь не хотел уходить, он сопротивлялся. Но Алексины наелись его до отвала и он должен был сгореть. Что мог сделать Сергей в случае, если бы – не дай бог! – возник пожар? Ничего! Ну, хотя бы закричать. Однако он остался.
Три свечи потухли одна за другой. Вскоре потухла и четвёртая, с другого края. И только одна свеча, такая же тонкая и хлипкая, как и все остальные, упорно горела и плевалась. Спустя минут 40 она, казалось, даже не уменьшилась! Уже давно закончились те программы, которые он смотрел, Сергей выключил телевизор, а свеча сгорела едва наполовину.
Пришёл Павел. Он должен был сжечь Шер-Хана, аппликацию на входной двери, сделанную Женей ещё в середине восьмидесятых годов, и ещё что-то. Ведь они советовали сжечь всё подозрительное.
–Что-то ты долго, – голос мамы. – Сжёг?
–Какой там! Не горит, хоть что делай! Какая-нибудь бумага и коробок спички нужны, дай-ка!
Господи, неужели и в Шер-Хане что-то было? Сколько лет! Да кому мы нужны, кому мы мешали? Не думать, не думать об этом! Но мысли постоянно, невольно возвращались к тому, о чём здесь писалось. И не только к этому. Алексины жили не в безвоздушном про¬странстве, а среди людей. Много, очень много горя они повидали, ещё больше слышали. Потому подбросить им мог кто угодно. Жизнь – не детектив, а уже лет 20 Сергей не любит детективы. Уж, слишком много там «пиф-паф-ой-ой-ой».
Но какой же это замечательный повод рассказать о том, как они жили, как трудно и безнадёжно карабкались Алексины вперёд, как они до сих пор крутятся, вертятся, стараются, подчас не понимая время года, значения слов, последовательности действий.
Нельзя, никак нельзя грешить на людей. Люди разные, они не виноваты. Но иногда Сергею так хочется выругаться, послать всё к чёрту! Нельзя.
Выход? – На деле осуществить задумку дяди Димы. Когда-то ему пришло в голову, что неплохая книга получилась бы из биографии его отцовой семьи Димы с Надей. Сергею эта идея тоже понравилась, но никакой завязки-развязки он не видел, а перипетии дедовой жизни были известны только самому деду. Но лучше бы никакого сюжета не было! Как правы были древние китайцы, когда считали, что самая хорошая новость – это отсутствие новостей.
И всё-таки, на сегодняшний день не всё ещё кончилось. Алексины борются.
Сколько стоит жизнь?
Набивка текста 20 / 01 – 01 / 06 – 10г.
|
| |
| |
| Валекс | Дата: Понедельник, 26.09.2011, 15:02 | Сообщение # 81 |
|
Генерал-майор
Группа: Пользователи
Сообщений: 251
Репутация: 1
Статус: Offline
| Желаю счастья в личной жизни
(ПОВЕСТЬ)
Вторая повесть дилогии «Онкология душ»
Т. П. Алексеева
В. П. Алексеев
ОТ АВТОРА
Так получилось, что я увидела зарождение дружбы между двумя людьми. Сперва она была маленьким росточком, затем стала огромным, крепким деревом дружбы. Эта сильная, верная дружба переросла в ещё более сильную и искреннюю любовь. А любовь – это не просто вздохи, ахи, поцелуи, это стремление сделать счастливым дорогого человека. Любовь приходит ко всем, только некоторые не могут разглядеть среди повседневных забот, а другие не просто видят её, они сами живут этим великим чувством. И мы называем этих людей самыми счастливыми из нас. Но всегда ли они быстро приходят к своему счастью? Всегда ли их любовь и дружба столь беспечна и беззаботна? Всегда ли любовь может выдержать все трудности, уготовленные судьбой?
На земле ещё много несчастных судеб, т. к. при первой же встрече с препятствиями люди отчаиваются, не верят в самые добрые и честные сердца, не верят себе. И не редко от них можно услышать подобные мысли: «Кому я нужна в этой жизни? Кому стало лучше от того, что я живу в этом мире?». Невольно мы задаём им встречные вопросы: «Почему вы забыли о том, что кругом много хороших людей, которые от чистого сердца помогут вам в разрешении всех вопросов. Почему вы не верите людям? Почему вы ждёте, что кто-то будет устраивать вашу личную жизнь, кто-то сделает вам всё? Сделайте сами шаг навстречу людям! Помогите им первые, распахните свои души для всех и вы сразу почувствуете, как становитесь лучше, богаче душой, как сильнее и чётче бьётся ваше сердце для всех!
В этой книге речь пойдёт не только об истоках дружбы, ещё и о том, как порой трудно вернуть себя к жизни, вернуть веру в свою любовь, в возможность счастья. Но герои повести смогли перебороть себя, свои душевные страдания, вызванные долгими ожиданиями и быстрыми проводами. Через всю свою жизнь они сумели пронести первое, самое чистое чувство любви. Так давайте и мы попробуем окунуться в атмосферу любви и постараемся прожить эти дни вместе с ними ещё раз.
ОТ СОАВТОРА
Таня, Таня!
С тех пор, как был написан рукописный вариант этой повести, прошло не так, уж, много лет. Каких-то два десятка. Но жизнь переменилась настолько резко, что у меня есть подозрения, что если бы тот вариант был бы напечатан, ты бы от него отказалась почти как Ж. Верн. Не потому, что повесть плоха, – ты писала намного лучше меня! И не потому, что ценности нашего поколения устарели, – они никогда не устареют! Просто потому, что вдруг то, чем мы жили, оказалось никому не нужно. В мире, где правят меркантильность и Закон Джунглей (выживает сильнейший) наши с тобой ценности никому не нужны, увы!
И ещё: незавершённость. Дикая, необъяснимая незавершённость сюжета. Почему? Таня всегда соглашалась с моим мнением, но я ей этого не говорил. Я не мог ей этого сказать, поскольку сам не понимал этого факта. Значит, Таня чувствовала? Вполне может быть. Нет, у Тани был вполне логичный конец, я его и тогда читал, и теперь мы его нашли… Но никакого начала четвёртой части там, по сути дела, не было. Вместо него там была фраза: «И полетели письма». Дальше, видимо, планировалось доработать текст с учётом вышесказанного.
По каким-то причинам этого не было сделано. Но у меня в связи с этим недавно появилась другая идея: написать о нашем мире тех времён и, может быть, поглубже разобраться в том, что же всё-таки произошло и как дальше жить? И, главное, зачем дальше жить?
Как это сделать? Я оставляю текст повести, которая первоначально называлась «Такого не бывает!», без изменений и добавлю свои воспоминания. Править того, кто пишет лучше тебя, очень трудно и бессмысленно. Но, имея возможность писать и переделывать одно и то же бесконечное количество раз, начитавшись гениальной объёмной литературы Достоевского, Айтматова, Крапивина, я не хочу мириться с тем, что чистый и красивый стиль повести Тани послужит довольно плоскому, киношному сюжету. Таня любила кино (в отличии от меня), но, во-первых, нет предела совершенству, а во-вторых… Во-вторых, наверняка, подобные вещи писали очень многие, но мало кто планировал когда-нибудь напечатать написанное. Будете спорить? Вот и «Такого не бывает!» предназначалась, скорее, для подруг, а не для печати. Я сам, начав писать чуть ли не до школы, все школьные годы даже не думал издаваться, а «набивал руку». И всё же…
И всё же если вы прочли «Оскал троянского коня» и готовы удивиться, зная, что эту повесть я пишу потом, не удивляйтесь и не возмущайтесь! Просто я хочу разобраться в том, как же так получилось? Почему я вдруг дошёл до того, что понял, откуда рождаются «Гитлеры», человеконенавистники, а Таня, например, даже в конце жизни писала стихи о любви? Может быть, в конце этой неоднозначной, контрастной книги я что-то пойму. Хотя бы то, что понимала ты. Но не сейчас!
Прости мою злость!
|
| |
| |
| Валекс | Дата: Понедельник, 26.09.2011, 15:24 | Сообщение # 82 |
|
Генерал-майор
Группа: Пользователи
Сообщений: 251
Репутация: 1
Статус: Offline
| «Дружба – самое необходимое для жизни, т. к. никто не пожелает себе жизни без друзей, даже если б он имел все остальные блага.
Аристотель.
Часть первая
ГЛАВА I.
Истоки дружбы… Где, когда и, самое главное, как зарождается дружба, которой все мы дорожим? Где и когда?... Этот вопрос я снова и снова задаю себе, вспоминая, как всё начиналось.
В село Троицкое Людмила приехала утренней электричкой. И уже успела отдохнуть с дороги, слегка наполнить свой желудок и зайти за Николаевной. Встреча с Танюхой (Николаевной) после долгой разлуки была очень радостной и тёплой. Не успела Люда переступить порог дома своей подруги, как та бросилась ей навстречу:
–Людовик! Это ты?
–Я… Здравствуй, Николаевна! Здравствуй, милая моя Николаевна! Как живёшь? Как дела?
–Всё хорошо, Люда, всё замечательно. Вот и ты приехала. Теперь мы снова вместе. Сейчас пойдём на плотину и ты всё мне расскажешь. Как дела, как успехи и вообще…
Подруги взялись за руки и словно опять вернулись в безоблачную даль своего детства. Туда, где они были просто по-детски счастливы, где им часто доставалось от сердитых на вид, но добродушных в душе бабушек за все их проказы. Да, они росли вместе, вместе шугали соседских мальчишек, вместе лазали по садам и купались на той же плотине, куда сейчас и шли. Они шли и вспоминали свои детские шалости, говорили о трудном жизненном выборе, который им предстоит совсем скоро сделать. Николаевна рассказывала Людмиле о новом завклубе, хорошем и весёлом парне. Рассказывала, что Клим – так его зовут – хороший друг и ужасный любитель рыбной ловли.
–Вот и сейчас, наверное, он сидит со своей проклятой удочкой и что-то ждёт. Терпеть не могу эту рыбу со всеми рыбаками, – быстро говорила Николаевна и глядела далеко вперёд, где уже раскинулась голубая гладь озера. Отсюда ещё не были видны ни рыбаки, ни купальщики.
Но взгляд всё же был направлен туда, словно глазами Николаевна хотела вырвать откуда-то из темноты своего ненаглядного Клима. Нет, она не любила его, не хотела играть с ним в любовь. Они были просто хорошими друзьями и этого было не так, уж, мало.
–Вон он, – увидев вдали маленькую фигурку человека в шляпе, вскрикнула от радости Николаевна. И этот возглас был похож на крик озорной девчушки-хохотушки. – Видишь, сидит с удочкой! Сейчас я познакомлю вас и вы подружитесь. Я уверена, он обязательно тебе понравится.
Мимо девчат пронёсся мотоцикл и остановился, проехав чуть дальше.
–Тань! Я за тобой. Председатель вызывает тебя в правление. Что-то у него там не получается, помощи просит. Садись, поехали!
–Ты езжай, Танюша, а я пойду искупаюсь. Я подожду тебя у плотины. Ну, езжай, просят же!
И мотоцикл скрылся за поворотом, а Людмила не спеша отправилась на своё любимое место, где детьми они с Таней часто играли и купались. Она оказалась неподалёку от рыболова, но делала вид, что не замечает его, хотя искоса поглядывала в его сторону. Ей не терпелось узнать, кто же он такой? Но её мысли при ней же оставались. Например, заплыть далеко-далеко и оттуда поглядеть на…
Тогда Люда ещё не знала, что Клим тоже заинтересовался игривой девчонкой. Он смотрел на Люду, не отводя глаз, но та почему-то не улавливала этот любопытный взгляд. Вот так, они оба думали друг о друге, но никто из них не решался заговорить первым. Потому, когда пришла, наконец, Николаевна, они оба облегчённо вздохнули. Татьяна с Климом о чём-то начали оживлённо беседовать. При этом они громко смеялись, но тем не менее Клим всё это время с живейшим любопытством рассматривал шедшую к ним Люду. Этот взгляд уловила Таня и как будто очнулась, вспомнив о своей подруге:
–Знакомьтесь, это – Люда, моя лучшая подруга! А это – Клим, новый заведующий клубом. – Он протянул руку и картинно, по-гусарски наклонил голову.
Людмила подхватила его шутку, сделав реверанс. Все вместе они беззаботно рассмеялись от этой сценки.
Рыбы наловил Клим немного, но всё равно, смотав снасти, пошёл с девчатами в деревню. По пути весело травили анекдоты, забавные случаи деревенской жизни и дорога оказалась короче, чем обычно. Подруги распрощались с Климом до вечера и пошли по своей Большой улице к дому Людмилы. Там они ещё долго сидели на лавочке, беседуя о том, о сём. Девчата расстались уже в 5 ом часу и стали собираться в клуб, на танцы. Как-никак была суббота.
Люда ещё только «наводила марафет», когда услышала звонкий голос Николаевны. Ещё две минуты – и она выбежала на улицу, где уже собралась вся шумная компания. До клуба нужно было идти 4 километра, но тёплым летним вечером шумная «Большая улица» шла без ýстали. Пели песни, думали о будущем, мечтали…
ГЛАВА II.
Декабрь 2010-ого года. Желтоглазая ночь, будто вампир, глядит в комнату бесконечно уставшего, безумно одинокого человека. Кто ты? Зачем ты? Откуда ты?
На пустой, безумно широкой постели лежал Сергей. Его мысли лились только потому, что не могли не литься. Нельзя сказать, что он не думал об этом, о том, о другом… Думал, ведь ему уже никто не помешает. Ему и раньше никто не мешал. Но он бы отдал всё, что бы это было не так!
Кто ты? Зачем ты? Откуда ты?
Сергей испытывал лёгкое дежавю, но всего лишь лёгкое. Тридцать два года назад эти же вопросы, как помнят читатели «Оскала троянского коня», терзали первого невольного виновника того, что произошло совсем недавно, 7 ого июня, в 5.20. утра. Однако небольшой жизненный опыт Сергея доказывал, что обычно человек не виноват, что он – свинья! Бесконечно одинокий человек, лежащий сейчас на огромной кровати, имел только одно желание: расстрелять всех из автомата! В том числе и себя. Приставить к стенке и…
Это неправильный ход. Это мы уже проходили. 65 лет назад. Именно так неудачный «художник» вдруг превратился в ужасного монстра. Тот, в свою очередь, сделал монстром дядю Аркадия (в первой повести), а тот…
Стоп, стоп, Сергей! У тебя больное воображение, неправильные ассоциации! Успокойся! Да, у меня больное воображение. И психика ненормальная. А у людей нормальная? Давить людей неизвестно чего ради – это в порядке вещей? Какой идиот мог нам позавидовать?
А если «не нам»? А если «не позавидовать»?
Ага, отвести от себя беду. Так ты хочешь сказать? Мы не люди, нам всё равно как сдохнуть, верно?
Я этого не говорил!
Но подумал… Ведь ты – это я! Не с богом же я разговариваю.
Вообще-то, тогда ты и богиню просил.
Она далеко.
А бог близко?
По крайней мере, на две тысячи лет.
Да кончай ты! А кто тебе «Коды Д’ Винчи» подсунул?
Намекаешь на грандиозную масонскую инсценировку? Да они обо мне знать не знают!
Как и обо мне. Ведь ты – это я.
Ну, и что мы со всем этим будем делать? С ума свихнёмся, или так обойдёмся?
Тебе же мама говорила несколько раз: не сойдём мы с ума, не дождутся!
Ага, говорила. А сама каждый день плачет. Ведь всё кончилось 7 ого июня. Ты-то сам завидуешь ей, что она может плакать!
Не правда!
Ох, ещё какая правда! Помнишь, как внезапно потемнели дни тогда, 22 года тому назад? А что теперь происходит? Почему ничего не меняется? Ты выгорел. Ты полностью перегорел.
Ну, и что с этим делать?
Писать!
Что писать?
То, что ты задумал. Повесть твоей сестры.
Цель?
Разобраться в том, что произошло на самом деле. И как с этим жить дальше?
Как-как! Никак! Мне уже всё равно, что дальше будет! И никому не нужно то, что я пишу. Никто к нам не приходит. Людям нужны только богатые да здоровые. Или как в фильме «Весна»: «–Ваша жилплощадь!».
Ты – не бог! Ты не можешь знать, кому что нужно! А ну, давай, пиши!
ГЛАВА III.
Весь день у Людмилы было приподнятое настроение, а после знакомства с «Климом – рыболовом» с её лица не сходила недоумение.
Вы бы видели удивлённые глаза Людмилы, когда, подойдя к Николаевне с Климом, она открыла, что «Клим» – это вовсе не Клим. Перед ней стояла обыкновенная девчонка, которую почему-то все звали Климом.
Людмила подыграла подружкам. И то, как Николаевна представила своего «друга – подругу» Климом, она приняла как должное. В этом восприятии нового «знакомого» главную роль сыграло то, что «Клим» держался очень просто и естественно.
После того, как Людмила осталась с Таней вдвоём, она спросила:
–Почему её зовут Климом?
–Видишь ли, настоящее её имя – Лена Климова. Так получилось, что с детства она всегда была заводилой всех мальчишеских «дел», самым первым другом среди пацанов. И всегда с досадой думала, что она на самом деле – просто девчонка… Вместе с пацанами она играла в футбол, гоняла клюшкой по льду, играла на гитаре. Вместе с ними сбегала с последних уроков, что бы поиграть в настольный теннис. Поэтому пацаны принимали её как своего и что бы она чувствовала себя полноценной в их компании, прозвали Климом. Теперь мы уже привыкли, что Лена – это Клим.
Человек не может жить без любви. Любовь придаёт силу, веру. Она бывает разной. Но какой бы она не была – она украшает человека. Жаль, что порой любовь уходит безвозвратно и так же незаметно, как и пришла.
Мы ждём и лелеем свою любовь и тяжело переживаем её утрату. С давних пор известно, что любви все возрасты покорны. Вот и наш Клим любил. Может быть, нельзя назвать любовью тяжесть пятилетних сердечных мук и душевных переживаний. Но когда осознаёшь, что уходит самое лучшее, то говоришь, что уходит любовь. Лена любила и потеряла свою любовь. После были ещё мучительные годы одиночества, смерть матери и отца, жестокие падения и минутные взлёты… Всё говорило о конце жизни, о потере веры в людей. И вот однажды эта вера снова вернулась к ней. И помогла ей в этом Инга. Именно Инга подарила «Климу» всё самое лучшее, по её, а позже и по нашему общему мнению, – песни Пугачёвой.
Прошло время и Инга постепенно стала отдалять от себя Лену. Нет, она не говорила грубых, ненужных слов. А просто тихо, постепенно, раз за разом, вызывала нехорошее чувство потери. Лена переживала такую ситуацию второй раз за свои двадцать лет. Но разве этого не достаточно, что бы заглушить в себе понятия любви и дружбы? Понятия, которые призваны нести радость людям. И в этот трудный для себя период Лена увидела на плотине Люду.
|
| |
| |
| Валекс | Дата: Понедельник, 26.09.2011, 15:36 | Сообщение # 83 |
|
Генерал-майор
Группа: Пользователи
Сообщений: 251
Репутация: 1
Статус: Offline
| ГЛАВА IV.
«Большая улица» пришла в клуб ещё до начала танцев. Поэтому все успели разглядеть в толпе весёлых девчат и ребят приезжую девушку. Ребята сразу же стали с нетерпением ждать медленного танца, что бы, улучшив момент, можно было поближе познакомиться с ней.
Начались танцы. И Люду сразу же пригласил взрослый парень, таких девочки называют «старичками». После был ещё один «старик». Людмиле было не совсем приятно танцевать с ними, но и отказывать она боялась. Так она протанцевала с трёмя «стариками» и уже собиралась уходить, т. к. один подвыпивший «джентльмен» очень захотел проводить её после танцев и она сильно струсила. В её глазах даже появились слёзы от досады, это увидела Лена:
–Что случилось? – спросила она.
–Ничего, – тихо проговорила Люда. – Всё нормально.
Лена поспешила уйти в круг, что бы не лезть в душу. Подбежала Николаевна.
–Тань, я домой пойду.
–Ты что, Людовик, что с тобой? Вместе все пойдём, подожди. Пошли, потанцуем!
И Люде пришлось рассказать Татьяне о том, что её беспокоило. А та долго объясняла это Лене. Не известно, что «Клим» наговорил «старикам», но больше никто не смел даже близко подходить к Людмиле в не трезвом виде.
Много позже Люда узнала, что Лена просто-напросто объяснила всем русским языком, кто есть кто, а Людмила, мол, ещё ребёнок и не надо ей пудрить мозги.
Но всё это она узнала потом. А сейчас ей приходилось только размышлять о том, как влияет Лена на ребят, что те беспрекословно её слушаются. Тогда ещё Людмила не знала Лену, не знала настоящую дружбу, которую дарил людям Клим, простой деревенский «парень».
После танцев ребята сидели у клуба и дожидались девчонок. Так было всегда, но сегодня девчата быстро разбежались по своим домам. Только Людмиле не хотелось уходить. Да, и Клим пригласил её с Таней в гости на чашку чая. Время уже было позднее и подруги вежливо отказались от приглашения. Когда же они объявили, что хотят спать и пойдут домой, то Лена, до этого момента весёлая, по-видимому, сильно огорчилась.
–Спокойной ночи, – быстро пробормотала Лена, развернулась и зашагала домой.
А подружки тихо растворились в звёздной темноте. Им не хотелось расставаться в эту ночь. Не хотелось пока ещё спать. Они переглянулись:
–Давай пойдём к Ленке? – предложила Людмила.
–Давай! Пойдём позовём её с гитарой к столовой, попоём наши любимые песни! Ты забеги за ней и позови, а я к столовой пойду, подожду вас на скамейке.
Людмила быстро побежала к крыльцу, около которого пять минут назад они расстались и громко забарабанила в дверь.
–Люд, что случилось?
–Ничего, просто… просто мы с Таней хотели позвать тебя посидеть там, у столовой. Песни попели бы под гитару… И вообще…
–Хорошо. Я сейчас. Ты жди. Только, вот, гитару возьму и Тихона покормлю.
Тишкой звали котёнка, любимца всех взрослых и детей. Это Люда знала, но сама ещё ни разу не видела смешного карапуза, а ей этого так хотелось… Люда бежала к лавочке, на которой их уже ждала Лена.
–Сейчас придёт… Тань, а что за там лужи у клуба, куда все падают? Я, вот, всё платье испачкала.
–Грохнулась?
–Ну, да. Идиот какой-то, наверно, выкопал.
–Ага, идиот, вон, идёт твой «идиот». Дурёха, это же что б смешнее всем было! Мы-то уже знаем, где они выкопаны и бегаем осторожно. Но ничего, и ты узнаешь, не торопи события.
Лена села между Людмилой и Николаевной. Взяла гитару и тихо, будто боясь кого-то разбудит, запела. Ей стала подвывать и Танюха. Вместе они много хороших песен спели, все их Люда поначалу и не запомнила. Но это не важно. Песни создали какую-то атмосферу дружбы и спокойствия. Душа Людмилы словно вся озарилась этим светлым чувством необычайной радости, которую всегда несут песни из народа и Пугачёвой. Да, пели именно песни Аллы Борисовны. Так уважительно называли её Лена и Инга. Только Аллу Борисовну они с детства любили всем сердцем. Любили за правдивость, искренность, доброту и лиричность, за то, что они несли в себе заряд жизни и счастья. В горе и радости, праздники и будни никогда не забывали они о её песнях. Лена любила Пугачёву и её песни, всем окружающим щедро передавала свою любовь. Словно маленькая искра зажигала души своих друзей, прививала им любовь к творчеству великой певицы. И любовь эта к Пугачёвой была не натянутой, не навязанной, а от всей души.
Любить песни Аллы Борисовны – значит жить, любить жизнь и верить в своё счастье. «Желаю счастье в личной жизни»… Эта фраза произносилась девчонками с какой-то особой теплотой, надеждой. И произносилась она всеми и очень часто, так что не возможно было даже предположить, что счастье обойдёт тебя стороной.
На улице стало холодать. Людмила, Татьяна и Лена пошли пить чай и слушать песни в исполнении Пугачёвой. Девчонки слушали кассеты, записанные прямо на концертах со словами самой Пугачевой. Слушали и думали каждый о своём…
Разошлись они рано утром, когда уже прокричали первые петухи. Люда тихо вошла в хату и быстро легла в постель, но ещё долго не могла заснуть. Перед её глазами так и стояло спокойное, невозмутимое лицо Лены когда она открыла дверь и поняла, в чём дело, печальные, грустные глаза, когда пела любимые песни своей мамы. «Лена, Леночка, – думала Люда, – Лена…» и уснула с этим именем на устах.
ГЛАВА V.
Июль 2010-ого года. Только приступив к написанию этой повести, соавтор вычислил, что всё-таки это был июль, т. к. 40 дней, на которые собиралась приехать тётя Люся (в «Оскале троянского коня»), выпадали на 16 июля.
На самом деле, время в квартире Алексиных остановилось. Не было никакого смысла спрашивать, сколько времени. Время – ноль. Взошла луна, вышла звезда, несколько лет уже светившая в окна южной стороны, – пора ложиться. Голубое небо – пора вставать. А ложиться только потому, что отчего-то устаёт сердце. Вставать только что б не болела голова. Ведь жизнь кончилась.
Очередная скрытая надежда на возрождение для Сергея была связана с приездом тёти Люси. К ним никто не ходит, дом опустел. В нашем мире лузеры никому не нужны.
Это естественно. Сергей никого не осуждает, поскольку если бы это было не так, если бы все копались в «грязном белье» лузеров, никакого прогресса не было бы. Сейчас прогресс не нужен Алексиным. Но значит ли это, что он никому не нужен? Кощунственная мысль: «Нет!». Но как доказать? И надо ли?
Сергей ждал тётю Люсю с наивной надеждой получить ответ на эти бестолковые вопросы. Где-то не так, уж, далеко в глубине души Сергей знал, что ответа на них не получит. Но если человек жив (хотя он сомневался в этом), то он ещё на что-то надеется. На что???
А, может, Сергея тоже нет в живых? Может, ему только кажется? А что именно кажется?
Сергей встаёт с одинокого кресла, подходит к открытому окну и кричит:
–ЛЮДИ!!! ВЫ – СВОЛОЧИ!!!
Кому это нужно? Редкие прохожие как шли себе, так и продолжали клацать каблучками дальше. Не понять это было нельзя: во времена óно здесь, по соседству с математической школой, открыли весёлый ресторан. С тех пор эта улица что только не видела! Но неужели, неужели никому не нужный Сергей настолько похож на алкоголика?
А каблучки мимо – топ, топ, топ… Даже плечо не вздрогнет.
–Ну, и катись!
Спустя некоторое время – звонок телефона. Папа, приковылявший из зала, взял трубку:
–Да?
В ответ услышали довольно странный вопрос не вполне знакомого голоса:
–Кому звонишь? Не надо…
И короткие гудки.
–Странно…
Уже когда Павел доходил до прихожей, Сергей догадался, что это голос тёти Люси. Видимо, мама набрала номер, что бы папа позвонил на мобильный и отключилась. А папа ушёл. Ну, и ладно! Как говорила Женя в последние дни своей короткой, слишком короткой жизни, «Мне без разницы». Сергею тоже счас – всё до одного места. Однако когда звонок повторился, но никаких слов уже не было, а сразу пошли гудки, Сергей проконтролировал папину догадливость:
–Это, наверно, мама. Позвони!
–Наверно, – вяло согласившись, начал искать номер папа. – Эээ, вы звонили?
–Да! Встречай на углу у «Чебоксарца». Счас подъедем.
–Не надо…
Да, это – голос тёти Люси, Сергей теперь точно узнал.
–Что значит «не надо»?
Не было ни гроша, да вдруг алтын? Честно говоря, Сергей был в этом не уверен. Однако тогда было такое ощущение, что этому приезду в какой-то мере обрадовалась даже мама. По своим причинам, не желая никого видеть, Надежда полагала, что сестра займётся запутанными (как выяснилось) делами Жени. Забегая вперёд, можно сказать, что эйфория по этому поводу довольно быстро стала таять. Но тётя Люся смело приняла на себя роль «семейного громоотвода», психиатра и исповедника в одном лице.
–Что ж вы тогда не написали? – это было первое, что дошло до сознания Сергея сквозь сюрреалистичный туман происходящего. – Я бы приехала! Я бы бросила всё и приехала! Возможно, и Николай был бы жив, и Женю спасли бы!
–Ой, Люся! Мы в таком шоке были! Нам совсем не до писем было!
Здесь, наверно, уместно напомнить (либо пояснить для тех, кто не читал первую повесть), что, получив прощённое письмо, тётя Люся якобы зачитала его Николаю, тот манул рукой, после чего вышел на крыльцо, споткнулся о гвоздь, упал, а неделю спустя его не стало.
Самое печальное, что, ничего не сообразив, она написала об этом Алексиным, да ещё таким тоном, будто обвиняя Женю. Покаянное письмо тёти Люси было зачитано мамой уже над гробом, Женя уходила с мыслью, что тётя Люся её не простила. А теперь она говорит:
–Мы бы собрали все деньги, приехали бы с Николаем. И он бы остался жив, и вам бы помогли! Что ж вы так? Ай-ай-ай-ай!
Как должен был относиться к этому Сергей?
Всё дальнейшее пребывание, разобравшись, кто есть кто, тётя Люся безуспешно старалась вывести из перманентного состояния аффекта сестру. Она старалась, как могла, как умела, могла встать среди ночи по первой просьбе, вникала везде и всюду, но…
Эффект был уже не тот!
Как часто человек поддаётся первому впечатлению и именно по нему судит обо всём происходящем в последствии! Короткий жизненный опыт успел научить Сергея, что это неправильно, что за личиной бабы Яги, например, может скрываться добрейшее существо – Василий Иванович (см. рассказ «Ирония судьбы, или Вот, те, батька, Новый год!»), а белая и пушистая может оказаться Власовой (см. «Оскал троянского коня»)… Но в данном-то случае понадобился именно первый щелчок! Не вышло.
|
| |
| |
| Валекс | Дата: Понедельник, 26.09.2011, 15:44 | Сообщение # 84 |
|
Генерал-майор
Группа: Пользователи
Сообщений: 251
Репутация: 1
Статус: Offline
| ГЛАВА VI.
Быстро пробежала неделя. Каждый день был похож на все остальные. Только Людмила ещё больше привязывалась к Лене. Вроде, ничего особенного, но добрый взгляд, всегда спокойное, невозмутимое выражение лица, ненавязчивая забота о Людмиле, которая проявлялась всегда и во всём, делали своё дело. Да, дни бежали быстро и теперь всё чаще приходила мысль о том, что скоро придётся ехать домой. Скоро наступит минута прощания. Как тяжело было думать об этом, но времени не умолить. Настал день расставания.
«Всё. Пришёл этот день. Скоро ехать», – думала Людмила, идя пешком по знакомой дороге к дому Лены. Тяжёлое чувство разлуки не покидало её. «Но ничего, я ещё приеду сюда. Приеду к Танюхе и Лене, к моим дорогим девчонкам. Приеду, что бы ещё раз окунуться в эту прекрасную атмосферу дружбы и любви, где тебя все понимают, где так спокойно и хорошо. Приеду, обязательно приеду», – повторяла она про себя, подходя к знакомой двери, которую всегда открывала с каким-то особым чувством, которому и сама ещё не нашла объяснение.
–Людочка, пришла, – только и сказала ей Лена, едва открылась дверь – Уже сегодня?
–Да, Лена. Надо ехать. Я прощаться зашла.
–Сейчас Николаевна придёт, пирожков принесёт, чай пить будем.
В комнатушке Лены ненадолго воцарилось молчание. Здесь всё было особенно дорого Людмиле. Ведь все самые лучшие вечера прошли здесь, в этих четырёх стенах. На одной стене висели фотографии Аллы Борисовны. На маленьком столике лежал магнитофон с записями почти всех её концертов и песен. Рядом находился проигрыватель и куча пластинок, тоже с песнями Пугачёвой. Этот уголок и стена были полностью отведены ей. Всё менялось, но они – никогда.
Другая стена была оклеена фотографиями Инги. Она напоминала Лене, что где-то есть человек, которому она нужна. И который нужен ей. Эта стенка отражала всю историю их дружбы, о которой Людмила ещё толком и не знала. Знала, что Лена обязана Инге очень многим, что не будь Инги, не известно, что было бы с Леной, что Инга действительно самый дорогой человек для Лены и что эта загадочная Инга приносит много огорчений и страданий своими очень редким письмами и несостоявшимися по её вине встречами. «Она разлюбила меня, – часто стала повторять Лена, – она забыла обо мне»…
В остальном же комната была самой обыкновенной. Похожая на те, с которых и начинается самостоятельная жизнь. Несложная обстановка, никаких предметов роскоши, всё только самое необходимое. Да и много ли надо молодому специалисту, приехавшему в родное село после распределения? Странно, что всегда весёлая на людях, Лена сейчас опустила голову и о чём-то призадумалась. Наверное, она вспоминала, какими были прощания с Ингой. Как, верно, тяжело расставаться с друзьями, но тогда ещё она не ощущала никакой потери с отъездом Люды. Скорей всего, она просто делала то, что делают в таких случаях. Лена проводила Люду, посадила в вагон, пытаясь успокоить разрыдавшуюся вдруг Людмилу. Но не было никакой возможности остановить этот «всемирный потоп» слёз. Она облегчённо вздохнула только когда поезд скрылся из виду.
Лето кончилось. Вместе с ним закончилась беспечная жизнь. Ушёл в прошлое ещё один год. Начался самый трудный для Людмилы 10-ый класс. Пожалуй, он для всех трудный, но гораздо труднее, когда любимые друзья находятся далеко-далеко…
ГЛАВА V.
Июль 2010-ого года. Только приступив к написанию этой повести, соавтор вычислил, что всё-таки это был июль, т. к. 40 дней, на которые собиралась приехать тётя Люся (в «Оскале троянского коня»), выпадали на 16 июля.
На самом деле, время в квартире Алексиных остановилось. Не было никакого смысла спрашивать, сколько времени. Время – ноль. Взошла луна, вышла звезда, несколько лет уже светившая в окна южной стороны, – пора ложиться. Голубое небо – пора вставать. А ложиться только потому, что отчего-то устаёт сердце. Вставать только что б не болела голова. Ведь жизнь кончилась.
Очередная скрытая надежда на возрождение для Сергея была связана с приездом тёти Люси. К ним никто не ходит, дом опустел. В нашем мире лузеры никому не нужны.
Это естественно. Сергей никого не осуждает, поскольку если бы это было не так, если бы все копались в «грязном белье» лузеров, никакого прогресса не было бы. Сейчас прогресс не нужен Алексиным. Но значит ли это, что он никому не нужен? Кощунственная мысль: «Нет!». Но как доказать? И надо ли?
Сергей ждал тётю Люсю с наивной надеждой получить ответ на эти бестолковые вопросы. Где-то не так, уж, далеко в глубине души Сергей знал, что ответа на них не получит. Но если человек жив (хотя он сомневался в этом), то он ещё на что-то надеется. На что???
А, может, Сергея тоже нет в живых? Может, ему только кажется? А что именно кажется?
Сергей встаёт с одинокого кресла, подходит к открытому окну и кричит:
–ЛЮДИ!!! ВЫ – СВОЛОЧИ!!!
Кому это нужно? Редкие прохожие как шли себе, так и продолжали клацать каблучками дальше. Не понять это было нельзя: во времена óно здесь, по соседству с математической школой, открыли весёлый ресторан. С тех пор эта улица что только не видела! Но неужели, неужели никому не нужный Сергей настолько похож на алкоголика?
А каблучки мимо – топ, топ, топ… Даже плечо не вздрогнет.
–Ну, и катись!
Спустя некоторое время – звонок телефона. Папа, приковылявший из зала, взял трубку:
–Да?
В ответ услышали довольно странный вопрос не вполне знакомого голоса:
–Кому звонишь? Не надо…
И короткие гудки.
–Странно…
Уже когда Павел доходил до прихожей, Сергей догадался, что это голос тёти Люси. Видимо, мама набрала номер, что бы папа позвонил на мобильный и отключилась. А папа ушёл. Ну, и ладно! Как говорила Женя в последние дни своей короткой, слишком короткой жизни, «Мне без разницы». Сергею тоже счас – всё до одного места. Однако когда звонок повторился, но никаких слов уже не было, а сразу пошли гудки, Сергей проконтролировал папину догадливость:
–Это, наверно, мама. Позвони!
–Наверно, – вяло согласившись, начал искать номер папа. – Эээ, вы звонили?
–Да! Встречай на углу у «Чебоксарца». Счас подъедем.
–Не надо…
Да, это – голос тёти Люси, Сергей теперь точно узнал.
–Что значит «не надо»?
Не было ни гроша, да вдруг алтын? Честно говоря, Сергей был в этом не уверен. Однако тогда было такое ощущение, что этому приезду в какой-то мере обрадовалась даже мама. По своим причинам, не желая никого видеть, Надежда полагала, что сестра займётся запутанными (как выяснилось) делами Жени. Забегая вперёд, можно сказать, что эйфория по этому поводу довольно быстро стала таять. Но тётя Люся смело приняла на себя роль «семейного громоотвода», психиатра и исповедника в одном лице.
–Что ж вы тогда не написали? – это было первое, что дошло до сознания Сергея сквозь сюрреалистичный туман происходящего. – Я бы приехала! Я бы бросила всё и приехала! Возможно, и Николай был бы жив, и Женю спасли бы!
–Ой, Люся! Мы в таком шоке были! Нам совсем не до писем было!
Здесь, наверно, уместно напомнить (либо пояснить для тех, кто не читал первую повесть), что, получив прощённое письмо, тётя Люся якобы зачитала его Николаю, тот манул рукой, после чего вышел на крыльцо, споткнулся о гвоздь, упал, а неделю спустя его не стало.
Самое печальное, что, ничего не сообразив, она написала об этом Алексиным, да ещё таким тоном, будто обвиняя Женю. Покаянное письмо тёти Люси было зачитано мамой уже над гробом, Женя уходила с мыслью, что тётя Люся её не простила. А теперь она говорит:
–Мы бы собрали все деньги, приехали бы с Николаем. И он бы остался жив, и вам бы помогли! Что ж вы так? Ай-ай-ай-ай!
Как должен был относиться к этому Сергей?
Всё дальнейшее пребывание, разобравшись, кто есть кто, тётя Люся безуспешно старалась вывести из перманентного состояния аффекта сестру. Она старалась, как могла, как умела, могла встать среди ночи по первой просьбе, вникала везде и всюду, но…
Эффект был уже не тот!
Как часто человек поддаётся первому впечатлению и именно по нему судит обо всём происходящем в последствии! Короткий жизненный опыт успел научить Сергея, что это неправильно, что за личиной бабы Яги, например, может скрываться добрейшее существо – Василий Иванович (см. рассказ «Ирония судьбы, или Вот, те, батька, Новый год!»), а белая и пушистая может оказаться Власовой (см. «Оскал троянского коня»)… Но в данном-то случае понадобился именно первый щелчок! Не вышло.
|
| |
| |
| Валекс | Дата: Понедельник, 26.09.2011, 15:56 | Сообщение # 85 |
|
Генерал-майор
Группа: Пользователи
Сообщений: 251
Репутация: 1
Статус: Offline
| Часть вторая
ГЛАВА I.
Прошло больше месяца после того, как Людмила простилась со своими друзьями и приехала в свой родной город. Здесь у неё не было близких друзей, поэтому она всё «жила» там, вместе с девчонками. Здесь она только ходила в школу, училась, занималась общественной работой, а вся её душа была далеко-далеко.
Целый месяц каждый день писала Люда письма Лене. Первое было написано в августе, как только она переступила порог своего дома. Остальные летели друг за другом. Однако ни на одно из них не было ответа. Правда, Люда не отчаивалась, верила, что сердце любого человека дрогнет, если каждый день писать добрые, простые письма. И внизу мелким почерком подписывать одно слово: «Люблю». Это было не глупое и игривое слово. В нём отражалось всё, чем жила Людмила. Многим тогда казалось всё это глупым ребячеством. И Лене тоже. Но прошло время и она уже не смогла не ответить. Правда, и ответ на внимание и ласку был слишком скупым. «Благодарю за тёплые письма, за внимание к прошлому. Поздравляю с днём рожденья».
Да, в этом письме было одно предложение и открытка с днём рожденья. Людмиле исполнилось 16 лет. По мнению Лены, самый беспечный, самый счастливый возраст. Но могла ли тогда Люда считать себя счастливым человеком? Ведь далеки ещё были они с Леной. И дело совсем не в расстоянии, лежавшем между ними, а в мыслях и сердце. Лена ещё не воспринимала Людочку. Нет, она начала отвечать на письма, но было видно, что делает это ради вежливости. На два, три письма отвечала одним, да и то скупым, повседневным описанием своей однообразной жизни. Ну, и этого хватало Людмиле, что бы почувствовать за плечами крылья и взлететь выше всех своих одноклассников! Да и как могла она надеяться на чистую, искреннюю дружбу, если знала, что у Лены есть Инга – самый дорогой для неё человек. Позже Климова стала писать о своих трудностях в отношениях с Ингой а Люда поначалу подбадривала её: «Всё будет хорошо, – писала она в своих письмах. – Ты увидишь Ингу и все твои сомнения рассеются. Стоит только посмотреть друг другу в глаза и всё станет по-прежнему. Надо верить, верить и ждать»…
Сейчас уже никто не сможет объяснить, как так получилось, что письма Людмилы вдруг стали очень желанными для Лены. Она ждала их с нетерпением и стала писать такие же добрые, искренние письма. Но Людмила всё же чувствовала, что им ещё что-то мешает. И этим «чем-то» была не Инга. Она к тому времени сама уже отошла от Климовой, высказав напоследок:
–Пиши, приезжай. Мы будем друзьями. Но я никогда не буду сама писать и приезжать к тебе. Я не хочу этого.
Она не хотела этого. Не хотела больше путаться в дружбе с Леной. И этот своеобразный отказ сильно повлиял на Климову. Лена получила уже второй удар от любимой подруги. Было очень трудно ещё и потому, что не было рядом с ней мамы – самого доброго и любящего её человека. Вполне понятно, что Лена потеряла веру в себя, в людей, в дружбу. И ещё долгое время эта вера не возвращалась. Вот, и чувствовалось в письмах это недоверие к людям и дружбе, которую раскрывала перед Леной Люда. Она всего готова была ожидать ради своей Леночки.
«Лена, Леночка, – снова и снова думала о ней Люда. – Что же мне сделать, что бы ты поверила мне, поверила людям, которые не так, уж, и плохи?».
Всё первое полугодие Люда жила в ожидании зимних каникул, предчувствием скорой встречи с Леной и Николаевной.
«Скоро, совсем скоро приеду к тебе, – писала она Лене, – приеду и мы чудно встретим Новый год. Мы будем петь и смеяться, танцевать и желать друг другу счастья. Ждите меня, в ожидании быстро пролетят семь дней. Скоро я приеду к вам, мои дорогие девчонки. Приду вся в снегу, холодная, с мороза. Но ни вы, ни я не будем чувствовать заледенелые руки, ведь моё сердце растопило твоё холодное, остывшее к жизни, как айсберг в океане. Но теперь никакой айсберг нам не страшен, ведь нас теперь двое и сердца наши горят ярче солнца».
ГЛАВА II.
Вторая половина 2010-ого года.
Нет, время остановилось. Для Сергея время решительно остановилось. Ему уже совершенно не важно, какой нынче день, который час, уехала ли тётя Люся, что лопочет Галя… Досадно, конечно, что в результате чьих-то комбинаций Алексины могут всё потерять. Но по большому счёту, наложить бы на всё сверху!
Сергею настолько всё без разницы, как выражалась в последнее время Женя, что, читая второй раз её повесть, он откровенно удивлялся бывшей когда-то наивности взглядов. А, ведь, когда-то и он так думал!
Красиво. Откровенно красиво писала Женя. Чуть-чуть посерьёзнее заняться бы литературой – и второй «Бунин» готов! А так как у Жени была ещё и художественная идея (в отличие от того нобелевского лауреата), со временем она могла бы стать самым непревзойдённым Мастером Пера. Но беспалый чудак взобрался на танк, обмотал Страну власовским триколором и – пошло-поехало. Сколько судеб передавили эти августовские танки!
Любовь, любовь! Для Сергея это очень просто. Любовь всего лишь – необходимая составляющая для возникновения, существования и продолжения жизни. Всё! Не было бы любви, третья планета Солнечной системы была бы такой же пустой и безжизненной, как и все остальные. А если бы она не была бы столь приятной и прекрасной, достойной всяческого воспевания, ею занимались бы одни садомазохисты. Каким гнусным и мерзким был бы тогда мир! Ведь даже сейчас мерзопакостных людей больше, чем нормальных. Даже сейчас они с удовольствием подставят тебе подножку, испытывая от этого чувство глубочайшего удовлетворения.
Но в этом глупейшем из глупейших мире даже любовь при определённых условиях вполне может стать орудием убийства. По субъективному мнению Сергея, это могло бы подтвердить непредвзятое расследование кульминационного события предыдущей повести данной дилогии. Если бы нам было бы не всё равно.
Но тогда зачем? Зачем сестре надо было копаться «в грязном белье» мыслей и психологии прочих личностей?
А тебе зачем?
Но ты же знаешь, у меня есть идея-фикс: цена жизни. Что-то мне слабо верится, что выжившая в миллиардолетиях испытаний жизнь могла зародиться чисто случайно.
Твоя идея-фикс намного дальше от сущей жизни, чем творчество твоей сестры.
А почему я злой? Почему сюжет повести моей сестры кажется мне «высосанным из пальца»?
Из-за окончания. Но ты, ведь, не будешь его переделывать, правда?
Нет, конечно! И потом, учитывая то, что произошло в дальнейшем, по-другому эту повесть сложно было завершить.
Сложно, но можно?
Теперь уже нет! Пусть всё остаётся, как есть. В укор людям. В укор тем, кому подклады некуда девать, кому наплевать на окружающих, кто считает себя «белым и пушистым»…
Стоп, стоп, Сергей! Тебя опять куда-то понесло!
Зато никуда не несёт тётю Люсю. Вон она, сидит, читает.
–А вот за это, – тыча пальцем по листу, говорит маме, – ты можешь подать на них в суд! Мы, врачи, обязаны в течение трёх дней (или недели) точно определить диагноз. Они в первый же день в одном из четырёх предполагаемых диагнозов написали точный! И больше трёх месяцев лечили от другого!
Кто будет этим заниматься?
По большому счёту, нашу «бесплатную» медицину можно было разорить на судах ещё в советские годы. Но Алексиным сейчас не до судов. Какой суд, если жизнь кончилась?
Живые люди всегда куда-то спешат, чего-то хотят… В этом совсем недавно был убеждён Сергей. Но раз он ничего не хочет, значит, он не живой? Или в понятие «жить» входит также желание послать всех к чёрту? Но ведь человеконенавистника трудно назвать живым человеком, Гитлеры – не люди. Значит, и Сергей – не человек? Значит, он перестал быть им в тот момент, когда услышал от «попá» пустой, по его мнению, призыв покаяться?
В чём? В том, что люди – сволочи?
Сергей слишком рано разучился прощать. Возможно, и, скорее всего, это – великий грех Сергея. Но когда от тебя ничего, решительно ничего не зависит…
Стоп, стоп, Сергей!
Да что ты меня перебиваешь? Хочешь сказать, не так?
Хочу сказать, а не ты ли виноват в этом?
В чём? Я ничего не подкладывал!
В том, что не раскаялся.
Моё словесное покаяние ничего бы не решило. Моя душа выжжена, мой разум – пустыня. Вторая цель ввода повести моей сестры – укусить, уколоть её «подружек» и остальных людишек. Все, все старались, как могли!
А ты?
А я не хотел!
А игрушечным прикладом по ногам – это как?
Это когда было? В прошлом веке! Кажется, даже до приезда дяди Аркадия!
Вот! Все мы, люди, такие.
А мы – люди?
Человек – это звучит…
ГЛАВА III.
Ранним утром Людмила подходила к своему селу. Оно окунулось в чёрную тьму. Белые равнины со всех сторон окружали это безжизненное, на первый взгляд, селение. Лишь подойдя ближе к ухоженным, белёным хатам она увидела над крышами кое-где дымок. «Хозяйки уже встали, печь тянет», – думала она, стучась в дверь своей избы. Бабушка уже тоже встала, растопила печь, сварила деревенские щи и поджидала свою внучку. Как только раздался стук, она вздрогнула от напряжения и поспешила мелкими шажками к двери, встретить Людочку.
–Иди, доченька, поешь с дороги, чайкý попей, согрейся. Небось, прозябла? А потом отдохни. Я, вот, тебе постелила на печке.
–Спасибо, бабуля. Ты всё хлопочешь, неутомимая наша труженица. Расскажи, как жила, не болеешь ли?
–Ничего, доченька, ничего, милая. Живу, как и все, ни хуже, ни лучше. Дров полно, тепло, спокойно… Мне одной-то много не надо. Так, суп сварил, картошечки поджарил, помидоры, огурцы в погребе. Слава богу, нужды не знаю. Жить можно. Что не жить-то! В 41 ом вон, что творилось на земле! А мы и тогда жили, не теряли себе ни уважения, ни, тебе, человеческого достоинства. Так же верой и правдой служили своей земле. И выжили. Победили. А теперь-то что не жить? Дети выросли, внуки подрастают. Да ты ешь, не слушай меня, старую. Я, ведь, заболтаю тебе зубы-то. Ешь и поди, поспи маленько.
–Спасибо, бабуля. Вкусно было. И чай замечательный.
–Вот-вот, только чайкý-то и попила!
–Не сердись, я сытая. Замёрзла немного, да и то отошла здесь, в тепле, – тихо говорила Людмила, забираясь на печку. – И ты, бабуля, ляг, отдохни. А то с самого вечера, небось, всё бегаешь и бегаешь.
–И то правда. Подремлю и я. Накрою сейчас тебя, что б не остывала дюже.
«Летом эта шумная, полная детей изба была совсем другой, – думала Люда, укутываясь получше в одеялко. – Как же бабуля зимой остаётся одна? Нет, почему одна, бабка Мария здесь с ней».
–Бабуль, а где бабка Мария, что не пришла?
–А почто ей с утра приходить? Я сказала ей, что обедней электричкой ты приедешь. Поспишь и она придёт.
«Конечно так к Лене хочется бежать. Соскучилась. Ну, да ничего, она меня сегодня всё равно не ждёт. Николаевны тоже ещё нету. Сегодня вечером, наверно, подъедет. Как хорошо, что я опять приехала сюда»
|
| |
| |
| Валекс | Дата: Понедельник, 26.09.2011, 16:08 | Сообщение # 86 |
|
Генерал-майор
Группа: Пользователи
Сообщений: 251
Репутация: 1
Статус: Offline
| ГЛАВА IV.
В последние дни декабря Лена днём и ночью ждала стука в дверь. Вот-вот он раздастся – и на пороге стоит её Людочка. Людочка, подарившая ей столько радости и тепла, света и счастья. «Когда же, когда же откроется эта дверь, – с трепетом думала Климова. – Странно, все называют меня Климом, Климовой, а Людка – только Леной, Леночкой. Надо будет обязательно её спросить, почему? О многом надо поговорить серьёзно. Быстрей бы, уж, открылась эта дверь»...
И дверь открылась в этот момент. «Не может быть! – думала Лена, увидав на пороге маленького, всего в снегу, медвежонка, – это сон?».
–Здрасте! Лен, здравствуй! – Люда подбежала к ней, обняла её и тихо поцеловала в щёчку. Этот первый поцелуй был робким, таким коротким, что Лена даже не поняла, что произошло. Она ещё некоторое время стояла в оцепенении, пока не убедилась, что это не сон. К ней действительно прибежала её Людочка.
–А я думала, что заблудившийся медвежонок хочет погреться у меня. Косолапый медвежонок…
–Это я-то?! Ну, знаешь ли, то, что на мне валенки, шубка и шапка, засыпанная снегом, – это ещё ни о чём не говорит! Четыре километра по колено в снегу, на таком ветру, по пересечённой местности и…
Она бы ещё долго говорила эту затянувшуюся шутку на полном серьёзе, если бы не ощутила на себе нежный, добрый, благодарный взгляд Лены.
–Скажи что-нибудь хорошенького, – тихо, почти шёпотом, попросила Лена.
–Я люблю тебя, – ещё тише проговорила Людмила.
–Я знаю это, но…
–Ты так и ничего не поняла, – опустив глаза в пол, выдавила из себя Люда. – Я пойду. Мне в магазин надо, а то бабка заждалась. Я сказала, что до магазина, мол, и обратно.
–Не уходи!
–Надо. Но я приду, ты не бойся.
«Самоотверженная, преодолевающая препятствия любовь делает чудеса. Она пробуждает в человеке силы необъятные. Даже трагическая любовь без взаимности или любовь с вынужденными длительными разлуками может быть плодотворной для любящих. Она раскрывает творческие возможности. Полюбив, слабый человек может стать мужественным, скупой – щедрым, недоверчивый – откровенным, замкнутый – общительным. Но способность любить – это не только страстное желание быть вместе с близким человеком, делать ему хорошее. Настоящая любовь – это обязательно щедрость сердца, умение отдавать, а если потребуется, жертвовать собой ради счастья любимого. Любовь проявляется и в большом, и в малом» – снова и снова читала Лена эти строчки. И снова спрашивала себя; а та ли это любовь, которую несёт в себе Людочка? Люда действительно отдаёт мне своё сердце, даже кое-в-чём жертвует собой ради моего счастья. Значит, она любит по-настоящему. А я? Я, конечно же, свинья. Ведь до сих пор не могу отдать ей частичку, даже самую крохотную, своего сердца. А, ведь, в течение этого месяца я сильно привязалась к ней. Её письма вдруг стали нужны мне, как кислород астматику. Нужны… но для чего? Люда понимает меня, понимает моё состояние души, помогает мне расставить всё на свои места. Глупенькая, отдаёт столько сил на то, что бы… Нет, я не права. Она просто хочет создать мне спокойную, без лишних трудностей жизнь. «Надо жить проще» – любит говорить она. Ну, что же, не буду её огорчать. Многим, очень многим удаётся всё же устроить свою жизнь без излишних хлопот. А она ещё узнает, что такое – настоящая любовь. У неё ещё всё впереди. Мне бы её 16 лет!
Снова пришла Люда. Девчонки зажгли свечку, сели на кровать, крепко прижавшись плечом друг к дружке.
–А знаешь, – проговорила Лена, неотрывно глядя на красное пламя свечи, – тогда, в августе, я позвала Таню погулять с танцев, а она сказала; «–А как же Людка?», тогда я с нехорошей злобой ответила ей на это: «–Да плюнь ты на эту Людку!». Представляешь? Ты же абсолютно была чужой тогда. Таня росла с тобой с детства. Очевидно, вы были очень привязаны друг к другу, что она без тебя прям-таки никуда не могла отойти!
–Ах! «Плюнь на меня»?! Ладно, запомним… Слушай, а почему «были»? Ты что же, думаешь, что…
–Да, думаю. Если любить, то любить одного. И привязанной быть только к одному. А иначе нечего словами бросаться. «Люблю, люблю»… Вот Америку открыла! Сейчас с детского сада любят.
–Любят, но не тебя. Тебя люблю я. А если не хочешь верить, то не надо вообще касаться этой темы. Любовь не всегда взаимна. Я могу просто любить и этим быть счастлива. Не надо много лишнего. Сколько времени, лучше скажи?
–Ты что, опять хочешь оставить меня одну в этой «сараюшке»? – чуть с насмешкой проговорила Лена. – Надо идти уже? – тут же добавила она вполне серьёзным, озабоченным тоном.
Люда не успела ничего ответить, как отворилась входная дверь и кто-то из коридора громко крикнул:
–Есть кто живой? Встречайте дорогих гостей, аж из самой Москвы! Климова, отзовись!
–Ольга приехала, – радостно и в то же время как-то с испугом сказала Лена. С испугом, потому что она ждала Ингу, но приехала их общая подруга, которая видела Ингу каждый день и была с ней в радостные и грустные минуты, зная об отношениях Инги и Лены всё.
Лена сухо поздоровалась с ней и познакомила с Людой. Про Люду Ольга тоже кое-что слышала и потому одарила её таким любопытно-вызывающим взглядом с ног до головы, что Люде даже не по себе стало.
–Ну, я пойду, – словно в чём-то провинившийся котёнок, прошептала она. – До свидания. Не скучайте. Мы с Николаевной завтра к 10 и часам утра придём. Жарить, парить будем. Достойно встретим Новый год! – уже одеваясь, договаривала Люда, что бы заполнить минуты молчания.
Оля же, как только закрылась дверь, стала рассказывать о своей жизни в Москве, об Инге.
–Инга подарок передала тебе, велела вскрыть пакет за 15 минут до боя курантов, – уже засыпая, договаривала Ольга слова, переданные Ингой. – Желаю счастья в личной жизни.
Она быстро уснула. А Лена снова вспоминала историю своей короткой, но очень нелёгкой жизни. Нелёгкой не потому, что росла в голоде, холоде и нищете. Всё у неё было. Нелёгкой потому, что рано лишилась поддержки и любви матери. Рано испытала, что такое неверность друга, рано узнала, что такое потери, разочарования, постоянные бессонные ночи. Она очень поздно уснула, всплакнув от своей «ненужности» в этой жизни.
ГЛАВА V.
Целый день прождали девчат Лена с Ольгой. Лишь ближе к вечеру приехала электричкой Татьяна и вместе с дождавшейся её Людой обе пошли встречать Новый год к Климовой.
Надолго останутся в памяти у Люды эти семь дней, наполненных радостью и счастьем, проведённых в кругу своих любимых друзей. Но самым дорогим её сердцу было воспоминание о тех редких минутах, когда она с Леной были вдвоём. Сколько бы она отдала за них!
У каждого человека есть минуты жизни, затмившие всё остальное. У Люды тоже были такие мгновения. Однажды, когда в клубе были танцы, Лена попросила Люду сходить с ней за пластинками в инструменталку. Конечно же, Люда с радостью согласилась. Ведь предстоит возможность побыть с Леной наедине ещё раз.
Лена долго не могла открыть замок в чёрной тьме. В конце концов, ей это удалось. Девчонки быстро вбежали по лестнице, держась зá руки. Тяжёлая дверь открылась и они зашли в инструменталку. Но свет они не включили, а зажгли свечку. Лена выбирала пластинки и отдавала их Людмиле. Вдруг она повернулась к ней, взяла за плечи и пристально посмотрела в глаза Люде:
–Людочка, скажи что-нибудь хорошее.
–Я… я очень тебя люблю, – еле слышно, почти одними губами, произнесла она. Лена уловила смысл сказанного по дрожащим ресничкам и, наклонив голову, тут же…
–Спасибо, спасибо тебе, – всё тише и тише говорила она, утопая в сладкой агонии поцелуев.
В какой-то момент сладостного забытья пальцы разжались и из рук бесшумно посыпались пластинки. А потом, вернувшись с небес на землю, они вместе собирали скользкие, гибкие пластинки, сидя на корточках. Но глаза их неотрывно смотрели на партнёра, поэтому пластинки «никак не собирались». Вместо этого Лена вновь взяла, было, ладони Люды, но откуда-то снизу раздался голос Николаевны:
–Эй, вы, там, наверху! Уснули, что ли?
Девчонки взялись за руки, потушили свечу и быстро, смеясь легко и непринуждённо, сбежали с лестницы. Наткнувшись на Николаевну, отдали ей пластинки и побежали к дому, где выпили холодной воды, а затем вернулись в клуб. Ребята танцевали с девчонками, а Люда сидела в уголке и думала, глядя на них, что это и есть счастье. Климова танцевала с Николаевной, а сама всё поглядывала одним глазком на Люду, поражаясь себе.
Совсем недавно Лена-Клим считала себя лишней в этой жизни. И не думала, что снова сможет кому-то поверить, тем более просто поцеловать, поддавшись желанию своего сердца. Вдруг произошло маленькое чудо и с того момента она не чувствовала никакой грани между своим сердцем и сердцем Людмилы. Неимоверное желание целовать Люду почему-то не покидало её. Лена, казалось, всё могла бы отдать только за минуту объятий Людочки… Даже в те часы, когда Люды не было с ней, она чувствовала её горячее дыхание и ровное биение сердца, ощущала на себе добрый, ласковый взгляд подруги. И этот взгляд отныне и всегда помогал ей в самые трудные минуты жизни. В эти мгновения она как будто слышала: «Леночка, я тебя люблю. Слышишь?!». И она слышала. И решалась. И делала правильный выбор. Могла, вновь могла верить и ждать, встречать, провожать и снова ждать…
ГЛАВА VI.
Снова, снова конец 2010-ого года.
Перед предыдущей главой Женя уже тогда поставила пометку в том смысле, что она ей не нравится. Однако уже тогда, в первый раз прочитав эту главу, Сергей вынес свой вердикт, написав: «Криминала не вижу». Сергей и правда так считал. И считает.
Да, Женя писала лучше. Да, она считала предыдущую главу плохой. Но…
Уже тогда, 20 лет назад, дочитав до конца, Сергей заметил, что у Жени нет ничего лишнего. Всякая подробность, которая так или иначе раздражала Сергея, впоследствии оказывалась уместной. Но это – только во-первых. А во-вторых, для Сергея – это лишний повод пораскинуть мозгами над всем этим. Хотя зачем и кому это нужно?
Вновь взяться за перо Сергея подговорила, можно сказать, мама. Она сказала, что может быть Ира согласится издать «твои книги». Ой ли? Перечитайте первую повесть дилогии – и вы поймёте, что если та, которую Сергей назвал Ирой, прочитает про себя (якобы про себя), она вряд ли что издаст.
Но Сергею не стыдно. Ему уже нечего стыдиться! Пусть устыдятся те, кто провернул над ними такое злодейство, капля за каплей убивая сестру. В конце концов, та же Ира слёзно просила прощения над гробом. (Тогда он снова поймал себя на желании пнуть по её заду, остановленном только соображением того, что гроб мог перевернуться).
Нельзя, нельзя считать людей глупее себя! Нельзя думать, что все забыли твои подлости!
А априори обвинять можно?
Это Иру, что ль? А не достаточно тебе только что приведённого факта?
Нет, не достаточно! Это могло быть обычной формой прощание, но не покаяния. Что ж она даже потом заикнулась твоей маме, что Женя «всё-таки чего-то там украла»?
Все люди – сволочи. Докажи, что не так!
Здесь, по-моему, не место.
Ты имеешь ввиду, что начал разговор о странностях любви? Хочешь вставить свой балдёжный случай?
Хотя бы вкратце.
Твой случай достаточно традиционен.
Ага, два пятнадцатилетних дэцэпуль неравнодушны к одной семилетней хромушке, из-за этого разгорается драка, которую обсуждают месяца полтора! Традиционнее некуда!
И что ты хочешь этим сказать?
То же самое, что и тогда: криминала в предыдущей главе не вижу! Если в известной песне встретились два одиночества, то здесь – целых три! Что им делать? Люди не могут жить в одиночестве!
Но ты же живёшь?!
Я – нет, я просто существую. И поскольку я ещё как-то функционирую, я и решил разобраться, как жить дальше, с помощью повести моей сестры.
Ну-ну, успехов на этом поприще!
Интересно, та, которая в твоей повести – Лида, а в этой повести – Люда, она умела любить?
|
| |
| |
| Валекс | Дата: Понедельник, 26.09.2011, 16:14 | Сообщение # 87 |
|
Генерал-майор
Группа: Пользователи
Сообщений: 251
Репутация: 1
Статус: Offline
| ГЛАВА VII.
Сейчас уже трудно восстановить в памяти всё, что было у этих двух людей. Но самое главное в нашей памяти никогда не стирается. Самое главное остаётся. А что главное в этой повести? Главное, что люди нашли друг друга, сумели вырастить из маленького росточка большую любовь .
После того, как Людмила уехала из деревни, прошло совсем немного времени, но для неё оно тянулось очень медленно.
–Скоро Леночка приедет в гости. На 2 дня. Хочу видеть её быстрее, не хочу, что бы эти два дня мигом пролетели. Хочу, я хочу. А она? Она просто едет ко мне потому, что обещалась? – Долгих две недели размышляла Людмила. Размышляла и ждала.
Наконец-то, она дождалась радостного утра. Пошла встречать на вокзал. Поезд опаздывал, а морозы были крепкими в ту зиму. Люду начало знобить. То ли от холода, но, вероятнее всего, от нехорошего предчувствия. Вскоре это предчувствие оправдалось.
Поезд приближался всё ближе и ближе. Уже в окнах мелькали счастливые лица. Когда остановился поезд и из 13 ого вагона, где должна была ехать Климова, все уже вышли, Люда стояла неподвижно. Она стояла и надеялась, что сейчас всё-таки выйдет Лена…
Нет. В тот день она не приехала.
И на следующий день – тоже.
«Если Лена сегодня не приедет, значит, что-то случилось, – думала Люда, когда в очередной раз шла по заснеженной улице к угрюмому зданию вокзала. – Всё должно быть нормально. Она обязательно сегодня приедет».
–Внимание, встречающие скорый поезд… – неслось по холодным залам вокзала.
–Наконец-то, – слышалось ото всюду.
Огромная людская волна вылилась на улицу и разлилась по длинному перрону. Только Людмила никуда уже не торопилась. Залы опустели. Громко хлопнула дверь. Она спокойно встала с кресла и тоже вышла на перрон. Боязливо взглянула на приближающуюся голову поезда. Встала к стене вокзала, под огромными часами, на самом видном месте. Состав остановился. Пассажиры, выходившие из вагонов, тут же начинали обнимать своих друзей и родных. Все улыбались. Вокруг царила радость встреч после долгих разлук. Люда смотрела на эту разноцветную, шумную толпу и на глазах сами собой наворачивались слёзы, уходящие куда-то далеко в глубину души.
–Людочка, здравствуй! Вот и я, – услышала она знакомый голос откуда-то сзади. Обернувшись, она увидела всё такое же невозмутимо спокойное лицо Лены. Маленькая слезинка незаметно для окружающих скатилась по её щеке.
–Леночка, всё-таки приехала, – вырвалось у Людмилы. Она тут же широко улыбнулась своей прекрасной улыбкой, обняла и поцеловала Лену, и две подружки громко и беспечно засмеялись. Они весело подхватили сумку и поспешили на остановку. Теперь и они стали неотъемлемой частью толпы…
Быстро, очень быстро пролетели эти 2 дня. Придя из школы домой, Людмила находила Лену ещё спящей. Да это и понятно: всю ночь девчонки разговаривали, смеялись, иногда и плакали. Мне трудно объяснить, чем были вызваны эти слёзы. Скорей всего, чувство скорой разлуки не покидало их обеих.
Лена уезжала к сестре. Весь отпуск был ещё впереди, но ей необходимо было навестить сестру и Ингу. Разве она смогла бы не ехать к ней?! Люда, зная это, не просила Лену остаться.
«Может, это необходимо? Пусть съездит, всё-таки Инга для неё многое значит, – думала Люда, уже посадив Клима в автобус. – Ещё минуту – и всё. Она уедет от меня»…
Автобус тронулся. Набирая скорость, он увозил Лену. А Люда, постояв ещё минутку, отправилась домой. Как только она зашла в подъезд, слёзы сами собой быстро побежали по её щекам. На автовокзале она как-то сумела сдержать себя, а дома никто ей не мешал. И долго ещё лились слёзы. Ведь поднимаясь по лестнице, она вскрыла почтовый ящик и обнаружила письмо, незаметно подкинутое Леной:
«Я ухожу, – писала она в своём последнем письме к Людмиле. – Я ухожу не потому, что не люблю тебя, не для того, что бы обидеть и уничтожить тебя, а наоборот. Людочка, дорогая моя Людочка! Я знаю, как теперь тебе тяжело. Но ты пойми меня. Пойми и прости.
Я решилась на это потому что нет больше сил жить без конца в ожидании и страхе за тебя, видеть, как изо дня в день разрывается твоё прекрасное сердце между мной и родителями. Родители есть родители, ты обязательно люби и цени их, других у тебя не будет. Я тоже уважаю и люблю их. Особенно тётю Машу. Но они против нашей дружбы и мы не будем их огорчать. Ты знаешь, я хотела прервать её, когда всё было гораздо проще, чем сейчас, но не смогла. Не смогла отказаться от счастья знать, что ты кому-то ещё нужен, от счастья быть с тобой днём и ночью, целовать тебя…
Ты помогла мне поверить не только в себя и в людей, не только в твою любовь, помогла снова ощутить это огромное и такое прекрасное, по сути, чувство.
Многие не поверят, что это – любовь, которая была между нами, двумя девчонками, вполне реальная и хорошая. « –Такого не бывает!», – скажут они, да и вдобавок осудят мой поступок. Но им не понять всего. Не понять, что означаешь для меня ты. Всё это глупость. Пусть. Но я люблю тебя – вот суть сегодняшней жизни. Мы могли быть много счастливей, чем наши друзья, родители, знакомые и родные, но они помешали нашему счастью. Теперь я, кажется, прошла свой жизненный путь и увидела в конце него себя. (Не осуждай!!!) Увидела себя одну, без тебя. Дорогая моя, единственная и удивительная, прости за всё. За то, что я оказалась такой слабой и не выдержала самых последних, может быть, испытаний. За то, что оставила тебя одну в этой жизни. За то, что завещаю тебе жить. Да, Людочка, я завещаю тебе жить. Жить за себя и меня. Жить и радоваться за двоих. Я никогда не забуду тебя, любимая моя. Никогда никому не позволяй сказать о тебе плохого, плохого о нашей дружбе. Я отвечаю за тебя и твою жизнь. Знай, в памяти твоей я всегда буду оставаться той же Леночкой, которая сумела полюбить тебя раз и навсегда. Я всегда буду с тобой.
Боль утихнет и пройдёт. Ты будешь жить. Будешь петь мои песни. Будешь читать мои стихи и каждый день говорить мне «я люблю тебя». Боль утихнет, я уйду в память, а твоя жизнь будет продолжаться. Она будет прекрасной, радостной и счастливой. Ведь этого хочу я, твоя Леночка. Последнее моё желание – видеть тебя счастливой. Не грусти, улыбнись. Мы будем вместе в твоём сердце.
Желаю счастья в личной жизни».
Немного успокоившись, Люда включила магнитофон с записями песен Лены и тут же снова заплакала, вспомнив всё хорошее, что было с ними за эти два дня.
ГЛАВА VIII.
«Неужели всё проходит? – думала Лена, лёжа на кровати в доме сестры. – И как это я смогла оставить Люду одну? Зачем нужно было уезжать от неё? Как всё было хорошо, как хорошо и спокойно было мне с ней! А я ушла от неё. Нет, нужно ехать туда, к ней. Нельзя так. Ещё две недели мы можем побыть вместе. И будем. А сейчас надо спать. Спокойной ночи тебе, Людочка».
Неожиданно среди ночи Лена проснулась в холодном потý. Что-то давило на неё с неопределённой тяжестью. К горлу поступал комок. Она судорожно захлёбывала воздух. Ещё минута – и ей стало легче. Лена открыла глаза и поняла, что на неё давит воздух. В груди что-то ёкнуло, вздрогнуло и забилось с неимоверной силой.
«Что-то случилось. Случилось с Людой, – шальной пулей пробежала в голове мысль. – Что?! – мучительно думала она. – Что?! Надо ехать, но… Нет, сейчас никто не сможет меня остановить. Сестра поймёт, она всё поймёт»…
На утро Ленин ночной испуг ещё не прошёл и сестра увидела это:
–Видимо, тебя что-то беспокоит? Если тебе нужно срочно ехать – езжай. Друзья нужны не только в радости и праздники. Они нужны в большой мере в беде, запомни это. Ты уже совсем взрослая. Что тебе говорит твоё сердце, то и делай. Его только слушайся, оно никогда не обманет.
–Спасибо тебе, ты всё так же, как раньше, понимаешь меня без слов. Я тебя очень люблю. Да, мне нужно ехать.
Всю дорогу Лена в тревоге думала, что всё это ей просто показалось. Но в этом нужно ещё убедиться.
Переступив порог знакомой квартиры, она поняла, что предчувствие её не обмануло. Холодная пустота ударила ей в лицо.
–Что? Что с Людой? – с порога спросила она у тёти Маши.
–Леночка… Хорошо, что ты приехала. Люда в больнице. Ничего страшного, всего лишь перелом ног и ушиб. Могло быть хуже. Машина случайно наехала, водитель успел притормозить. Ты не переживай, сейчас лучше, намного лучше.
–Где она?
–Поедем, я сейчас только собралась туда.
Пока они шли по длинному коридору, множество разных мыслей пробегали в голове Лены и ни одну из них она не могла уловить, понять. Накинув на плечи белый халат, она спешила к Людмиле. Подойдя к последней двери, остановилась, быстрым движением смахнула вырвавшуюся слезу и отрыла большую белую дверь.
На маленькой белой подушке лежало неподвижно бледное лицо. Сухие губы с запёкшейся кровью поначалу испугали её. С большим трудом Лена сумела взять себя в руки. Рыдать сейчас нельзя. Она придвинула поближе к кровати табуретку, села, взяла руку Людмилы и поцеловала её. Глаза Люды с большим трудом приоткрылись. Люда узнала свою Леночку. Еле-еле, лишь уголками губ, улыбнулась ей:
–Леночка, ты здесь, ты рядом. Значит, всё будет хорошо…
Через две недели Люда уже потихоньку передвигалась сама. Лена приходила к ней 2 раза в день и подолгу сидела возле Люды.
–Ну, косолапый медвежонок, здравствуй, – с порога говорила Лена. – Как ты?
–Ничего, потихоньку. Вот, ковыляю, уже и боли никакой. Всё нормально. Усатый сказал, что уже лучше. По-видимому, ещё недельку здесь продержат, а, может, и нет. Мест не хватает, так они тех, кто больше меня двигается, выписывают. Может, и меня выпишут. Дома будем долечиваться, дома и стены помогают. Так ведь?
–Конечно. Но я только одного не могу понять; как же это тебя угораздило-то? Из-за меня? Только честно. О чём задумалась?
–Да нет, не бери в голову. Сама не знаю как. Ну, да ладно, чего, уж, тут. Девчата приходили из класса. Говорят, что это я не вовремя. Экзамены всё-таки. Сами, черти, и не собираются готовиться. Ладно, как-нибудь. Бог терпел и нам велел.
–Ты это зря, Людочка, экзамены – это серьёзно. Обязательно нужно учиться. Ты, ведь, у меня умница.
–Лен, а как ты почувствовала, что… Как приехала?
–Знаешь, я так и так хотела ехать к тебе. А ночью твой голос разбудил меня и позвал. Не то, что ты! А почему тогда, на вокзале, ты не попросила меня остаться?
–А осталась бы?
–Конечно, дурочка. Плюнула бы на всё и осталась! Я, ведь, ждала, что вот-вот ты скажешь, а ты…
–Я хотела, но, ведь, ты не могла не ехать. Ты бы себе потом не простила… Лен, я домой хочу. Что бы мы вдвоём были с тобой и никаких врачей. Что бы ты мне пела свои песни и вообще…
–Ничего! Мы ещё споём, какие наши годы! Не спеши, ноги тебе ещё здоровые пригодятся. Подлечись, а танцевать мы с тобой потом будем. Обязательно! Или ты со мной не будешь?
–Не смогу.
–Что так?
–Не знаю.
–Брось, всё мы с тобой сможем, чудик ты мой.
Отпуск у Лены уже кончился. Она попросила «за свой счёт» и терпеливо ждала выписки Людочки. Видимо, всё было гораздо серьёзнее, чем казалось и её всё ещё не выписывали. Нужно было бросить костыли и заново учиться ходить. Тяжело, с болью и слезами давались первые шаги. Но любовь и вера дорогого человека вершили чудеса. Люда, как и прежде, правда, совсем неуверенно, начала ходить. Из больницы её уже выписали, дав последние наставления и рекомендации, сказали, что теперь всё зависит от терпения и старания самой Люды.
Как, каким трудом давалось возвращение к прежней жизни, знали только Люда и Лена. Но в конце концов усилиями двух близких людей несчастье было предотвращено. Это было не так легко и быстро, как может показаться нам. «Человеку, никогда не испытавшему это, не прошедшему через это, трудно понять, что такое боль, обида, порой отчаянье, если нет рядом друга. Трудно понять страх, который охватывает тебя, когда ты остаёшься один на один со своей болезнью, когда она холодными глазами и костлявыми руками лезет к тебе в душу, ищет там для себя получше уголок».
Родные и близкие, сами девчата со временем забыли эти страшные зимние дни. Лена давно уехала к себе и снова из конца в конец полетели их письма.
|
| |
| |
| Валекс | Дата: Понедельник, 26.09.2011, 16:22 | Сообщение # 88 |
|
Генерал-майор
Группа: Пользователи
Сообщений: 251
Репутация: 1
Статус: Offline
| Часть третья
ГЛАВА I.
Снова декабрь 2010-ого года. Несоразмерно большая кровать, желтоглазая беззвёздная ночь и… мы двое. Соавтор и Сергей. Двое в одном лице.
Глупые ассоциации: в соседней комнате по «Культуре» разоряется Зельдин. У него – юбилей. Сколько он живёт? А, ведь, всё начиналось с фильма «Проданный смех», в котором этот юбиляр сыграл одну из главных ролей. Помните, я рассказывал в «Оскале троянского коня»? Такое ощущение, что злодей мистер Френч из фильма посмеялся не только над Тимом Талером, но и… Ведь Лида из той повести – это Люда из повести моей сестры.
И такое ощущение, что Зельдин переживёт всех нас. Ведь он старше папы, которому, между прочим, за…
Не сходи с ума, Сергей!
А кто мне помешает? Уж, не ты ли?
У каждого человека своя планида.
Только, вот, у некоторых она без сучка и задоринки, а у других – в кочках да оврагах.
В конце концов, никакого Зельдина здесь не было. Кстати, к чему ты завёл вопрос об ассоциациях?
Уж, больно здорово он поёт арию дон Кихота. Точь-в-точь невысказанные идеалы нашей молодости. Неплохо, видимо, жил и живёт!
Ты уверен, что в нашей стране можно неплохо жить? Да у нас даже богатые предпочитают жить за границей.
А если всю жизнь прожить в сталинских высотках?
Это там, где по ночам слышится стук железных сапог и хруст ломаемых костей?
Это может быть легендой!
Легенда в нашей стране – это хорошая жизнь. Зельдин не мог не знать этого.
А что, собственно, ты к нему пристал?
Да так, в голову лезет. Как лезло в последние дни Жене: «–Мама, полежи со мной!», «–Ты что, боишься?», «–Да нет, просто мысли всякие в голову лезут».
Тоже хочешь с кем-то спать?
Ни в коем случае! Меня одного слишком много, всю жизнь сам себе мешаю. Кстати, как ты будешь дальше вводить её повесть? Внятный текст-то заканчивается!
А ты на что?
ГЛАВА II.
Всё бы ничего, если б не одно «но»…
Это «но» заключается в том, что стройный сюжет старой повести здесь обрывается. Для связки с написанной концовкой придётся вводить ещё один персонаж этой повести. Сумею? Сомневаюсь. Но в рамках дилогии, по-моему, необходимо попробовать.
Как уже говорилось выше, Лида (Люда) была одноклассницей и близкой подругой Жени (Тани). Естественно, она не могла не делиться со всеми секретами со своей подругой. Потому, обладая каким-то генетическим интересом ко всему, чем живут её близкие, Женя уже к октябрю доподлинно знала то, о чём два года спустя и написала.
Запираться в маленькой комнатке Алексиных, а, может, и у Лиды они начали задолго до того, как в жизни Лиды появилась Лена (пусть будет под своим именем). Это были обычные девичники, Алексины ничего особого в них не видели. По крайней мере, после того, как дядя Аркадий показал, кто есть кто, когда запираться на замок невольно стало обычным делом. Но однажды что-то пошло не так.
Как же бесконечно одинок человек на земле, если при первой возможности он готов ухватиться за любую соломинку и держаться за неё, как тот пингвин из мультфильма, которому кто-то подменил яйцо на камень. Так он так и утонул, не выпуская из лап бесконечно любимое яйцо.
Всё начиналось, судя по дневниковым записям, с купленного недавно фотоаппарата. С обычного, отечественного фотоаппарата, названия которого никто сейчас и не вспомнит. Парадокс, но, с детства обожая фотографироваться, Сергей был почти равнодушен к фототехнике. Даже когда в Анапе, в 1979 ом году, его друг, объясняя своей маме, как надо фотографировать, фактически показал, что для овладения фотоаппаратом не обязательно владеть руками, Сергей не проявил интереса к тому, чем не сможет владеть. Поэтому когда Женя, проявляя фотоплёнки, приглашала его в ванну, Сергей принимал живейшее участие в отслеживании самого процесса, но этим весь его интерес и ограничивался. Но той осенью фотоаппарат, купленный просто так, стал поводом для того, что бы чаще бывать у Лиды.
Так или иначе, однажды в дом Алексиных пришла «кудряшка-Клим».
У бегемота нету талии.
А у жирафа шея длинная.
А мы его по морде – чайничком.
Милая моя, солнышко лесное.
И так далее.
Конечно, дело не в музыке! Конечно, дело ещё в чём-то. Но в чём? Сергей не знал. Как не знали и другие Алексины. Однако многолетняя дружба неожиданно в одностороннем порядке «дала трещину». Снаружи ничего катастрофического не происходило. Всё было, как обычно; в школу, из школы, скандалы с дядей Аркадием, замки и… магнитофон.
Алла Пугачёва Сергею всегда нравилась. До тех пор, пока голос не потеряла. Тогда же песни Аллы Пугачёвой явно были как код. При чём, помимо этой истории: просто однажды, услышав песню в исполнении Пугачёвой «Ты, кукушка, брось куковать, мне года считая»…, дядя Аркадий не нашёл ничего лучшего, как начать визгливым голосом пародировать: «–Ку-ку, ку-ку, я уйду-у-у».
Однако лучший советский магнитофон «Астра – 110», позволявший расслышать малейшие нюансы записи, а так же «расшифровка» песен Климом, разумеется, произвели обратный эффект. Тогда этому обстоятельству особо обрадовался Сергей, т. к. песни Пугачёвой ему нравились с самого начала. Он об этом никому не говорил, но это так! Потому он и не думал огорчаться, когда девочки запирались в своей комнате.
Это естественно. Но почему теперь соавтор уделил этому внимания? Да потому, что внятно объяснить, что происходило за закрытыми дверями, Сергей не может. Однако именно тогда, видимо, произошёл второй шок после приезда дяди Аркадия. Шок – не всегда отрицательное явление. Но шок – это, видимо, всегда шок. Увы!
Под весёлые или лирические мелодии гитары либо магнитофона обычная дружба без всяких призывов с чьей-либо стороны перерождалась в нечто из ряда вон выходящее. Нет, и соавтор, и Сергей вкупе с ним до сих пор полагают, что ничего экстраординарного там не было. Просто, как в той песне, встретились три одиночества, приняли желаемое за действительное, Алла Борисовна «желала счастья в личной жизни»… Они нравились друг другу, вот и всё! А в нашей жизни, согласитесь, это немаловажно.
ГЛАВА III.
В то же самое время, т. е. в конце 80 ых годов, в Москве происходили события, о которых Сергей если и знал, то лишь «на уровне глаголов»: ушёл, пришёл, попался, кусался… Очень долгое время Сергей почему-то не верил, что его друзья, которых он даже не назвал в первой повести дилогии, каким-то боком могли быть причастны к трагедии 2010 ого года в семье Алексиных. Но в одну из бесконечно одиноких ночей декабря того же года, когда на воспалённый ум приходит всякая чушь, Сергей вдруг вспомнил, что несколько лет назад…
Несколько лет назад, находясь на даче, Сергей наткнулся на некий глянцевый журнал, каких немало развелось после катастройки. Их, вероятно, пачками завозили на фирмы, а затем выкидывали. Собираясь использовать всё это для досуга, разведения костра и прочих надобностей, Алексины всю эту макулатуру собирали на даче. Так вот, в одном из таких журналов он нашёл интервью с Джуной. В этой статейке Джуна довольно корявым языком (якобы) рассказывала о своей жизни, о том, как она всю жизнь помогала людям и о том, что ей всю жизнь мешали, что-то подсовывали, она всю жизнь вынуждена была избавляться от каких-то подкладов. Когда же Сергей в очередной раз вспомнил, что его друг, Миша (своё имя) в середине 70 ых годов лечился у Джуны и очень её хвалил (Миша действительно свободно передвигался по улицам, шатаясь намного больше Сергея, но при этом не падая), он чуть не взорвался от ярости! Ведь примерно в то же время, что и события, описанные в этой повести, в конце 80 ых годов, якобы в рамках их общей программы самореабилитации Миша съездил сначала к той, которую в «Оскале троянского коня» автор назвал Лерой, затем вместе с другом, сентенцией которого началась эта дилогия, он приехал к Алексиным.
Стоп, соавтор! Почему «якобы»? В то время эта неназванная вслух идея действительно витала в вашей среде, вспомни! Кто, если не я? Ваше поколение действительно хотело перевернуть мир!
Не гунди, надоел! Всё я помню, всё! И как смотрели «Повесть о настоящем человеке», и как писал сам себе комсомольское задание, и как «нарезал круги», и как отбросил ходилку… Кому это нужно?
Но Миша же пробился!
Куда пробился? И за счёт чего? Тебя Джуна лечила? Ты в Москве живёшь? Ты бы поступил на Мехмат МГУ, вечно путая минус с плюсом? У тебя мама с папой работали в НИИ? Тебе делали компьютер в те времена, когда под монитор перепаивали обычный телевизор? Ты делал программы за 600 рублей по ценам восьмидесятых? Человек имеет выбор пробиваться или не пробиваться только если ему дают такую возможность.
Ладно, проехали. Так что ты хочешь сказать?
Мне показалось, что эта история могла начаться несколько иначе.
|
| |
| |
| Валекс | Дата: Понедельник, 26.09.2011, 16:29 | Сообщение # 89 |
|
Генерал-майор
Группа: Пользователи
Сообщений: 251
Репутация: 1
Статус: Offline
| ГЛАВА IV.
–Привет алкоголикам и тунеядцам! – сказал Игорь, прикладывая костыли к стене. – Мог бы и друга пригласить, вместе бы побухали.
–Счас как дам! – не скрывая радости, весело ответил только что вышедший из состояния стресса Михаил. – Тебе бы там на одну ночь!
–Нормальные люди по ночам дома сидят, а не в вытрезвитель попадают… Ну, ладно. Что дальше будем делать?
–В каком смысле?
–Планы отменяются? Никуда не едем?
–Это ещё почему? Я уже билеты купил! Сергей прислал какое-то путаное письмо, как к нему доехать.
–Ну, допустим, у вас с Сергеем все письма «путаные». Но стоп! Ты сказал «билеты», а не «билет»? Значит, планы немного изменились, так?
–Да, вон, мои стали возражать. Так и сказали: «Без Игоря никуда не поедешь». Даже то, что дубликат паспорта сделали, не спасло.
Скорее всего, это было так. Уточнить, как это было, Сергей не удосужился. Ни тогда, ни потом. Тогда он не стал этого делать, потому что у них с Мишей накопилась масса других вопросов друг другу, а потом Ельцин взобрался на танк.
Парадокс в этих отношениях заключался в том, что чем больше Миша и Сергей писали друг другу, тем больше вопросов возникало. В конце концов, настало время, когда Миша присылал в одном конверте по 7 и более листов печатного текста, а Сергей одно письмо писал неделю и заканчивал в том духе, что «продолжение следует». Сколько могло продолжаться такое положение дел? Даже сейчас, что бы адекватно написать письмо другу, Сергею легче было бы «скинуть» эту дилогию по электронке или же отослать соответствующий диск. Тогда же ничего другого не оставалось, как встретиться лично.
Примерно за полгода до этого Михаил побывал в Ульяновске, в гостях у Леры. «Прикол» в том, что они с Лерой никогда не виделись и не увиделись бы никогда, если бы не Сергей. Ведь Сергей с ними встречался в разных «потоках» и в разные годы. Уже тогда вскоре стало очевидно, что это была ошибка. И совсем не из-за мнимого Сергею сегодня отвода колдовства Джуной через Михаила. Нет, причина ошибки была почти банальна, если «классический треугольник» можно назвать банальностью. Однако в романтические установки Сергея даже намёка на подобное развитие событий не входило! Сначала, мыслил он, надо встать на ноги, а потом, уж… Потому он и не подумал, что его разнополые друзья-интеллектуалы захотят нечто большее. Когда же Женя заметила случайно письмо Мише с адресом Леры и сказала Сергею что есть что, было уже поздно: первое письмо уже летело в Ульяновск, чего Сергей тогда не сказал. Но самое потрясающее, когда вопреки ожидаемому у них завязалась недолгая переписка, результатом которой и стала та поездка в Ульяновск, Миша не стал скрывать, что называется, то, что можно было бы и скрыть от Сергея, ведь друг не поедет проверять!
Что это было? Как с этим можно жить дальше?
Откуда я знаю?! Что ты ко мне пристал? Не мешай!
А что, собственно говоря, «не мешай»? Что ты хотел сказать? СССР – большая страна, почему это они из Москвы отправились не куда-нибудь, а к вам, на Волгу, в Ульяновск и Чебоксары?
–А вполне вероятно, – подтвердила предположение тётя Люся.
Зачем ей это?
–Может быть, – буркнул папа.
Ты ещё маме скажи и – Склиф распахнёт свои объятья!
Он и так распахнёт их. В физическом мире если система координат меняется внезапно, объект теряет равновесие, падает. Согласно законам физики. Не то же ли самое происходит в психической сфере?
Но ты же не упал! Ты же живой!
Это как сказать.
Так и сказать!
ГЛАВА V.
Уже ближе к январю 1987-ого года раза два, а может и больше, судя по дневниковым записям за закрытой дверью маленькой комнаты происходило нечто странное с точки зрения постороннего человека. Да, и не только постороннего: доподлинно то, что там происходило, удивило бы даже Сергея, хотя, немного подумав, он бы сообразил, что есть что.
По вечерам, придя из школы домой, Женя заходила в свою комнатку, запирала дверь, включала магнитофон и… ложилась нá пол. После чего, судя по всему, она отключалась от внешнего мира и уходила в мир своих грёз. Теперь, после всего, что произошло, что стало известно, это звучит несколько зловеще.
Уходить в свои миры люди умели и умеют давным-давно. На то человеку дана голова. Само по себе это не преступление, потому что таким образом человек обычно «перезагружается», как бы теперь сказали. Иначе люди вряд ли дожили бы даже до нашей эры. Этот Свет мало приспособлен для комфортной жизни. Будучи в Анапе, Сергей не раз наблюдал такие отрешения у ребят, да и сам неоднократно проделывал подобные трюки, сидя за столом.
Но всему должен быть предел! Докатиться до подобной степени Сергей, к примеру, себе не позволял. Никогда.
Чего, видимо, не скажешь о Жене. По общему мнению, она была прирождённым психологом, «любила копаться» в душах людей и в своей собственной. Насколько это так, об этом можно спорить.
Но соавтор сейчас не об этом. Не имея другого текста под рукой, я просто введу начало одной из её фантазий, которое позже воплотится в поэму «Судьба двоих в руках одной».
«Я мечтаю о трёх днях счастья. Счастье каждый понимает по своему, но каждый его ждёт и ищет. Ведь счастье – это самое доброе и светлое, самое приятное, что только имеет человек. Для меня счастье – это значит быть с тобой вместе всего лишь три дня и три ночи за все эти годы. Быть только вдвоём и больше ничего. Я отлично знаю, что этого никогда не будет. Но лишь поэтому я смею это представить…».
Далее следует описание того, что позже войдёт в её поэму. Кратко можно сказать так: некая пара, Он и Она, несколько дней проводят на острове и выясняют отношения. «Прикол», как теперь принято говорить, в том, что Она полюбила третьего. Развязка несколько странная: оказывается-де, Он желает Ей только хорошего, а Она уверяет, что «ничего не изменилось».
С точки зрения «классического треугольника» почти ничего необычного не происходит. Весёлая тема для «Аншлага», если не брать в расчёт некоторые обстоятельства. А обстоятельства эти заключаются, к примеру, в том, что Он – это Алексей, Она – это Людмила. Теперь посмотрите фамилии авторов… Смешно? Мне уже смеяться не хочется.
Было ли подобное событие на самом деле? Навряд ли. Той зимой им было по 16 лет, Климу – 20. При этом та жила в Воронежской (допустим) области и у Лиды только гостила.
Сергей, ты опять сходишь с ума?
Не совсем, соавтор. Я «подбиваю клинья» к будущим аналогиям. Текст повести двадцатилетней давности заканчивается, а проблема самореабилитации после чёрного года мною (то бишь, нами) не решена.
А ты уверен, что её можно решить?
Я ни в чём не уверен. Но, может, сработает «эффект лягушки в кувшине с молоком»?
Ну-ну, жди! Ты даже не можешь без текста описать новогоднюю мишуру, а хочешь разобраться в том, чего не знаешь! Ну, чего ты закрыл эту тетрадь и положил в ящик стола?
Чего положил? А ты не помнишь, как годом позже, приходя с работы, Женя приглашала тебя на балкон и вы вместе писали эту поэму? Внутренне ты ещё гордился тем, что с лёгкостью рифмуешь любой текст.
Но ведь в прозе есть места, которые не вошли в поэму?
И что? А ты никогда ничего не удалял? А вообще, что ты всё ссылаешься, да ссылаешься? Ты же эту поэму ввёл. Возьми и вставь!
А я так и сделаю!
Судьба двоих – в руках одной
(поэма)
1.
Раннее-раннее утро.
Солнце встаёт над водой.
Парень и девушка вместе
К речке бегут голубой.
Парень, не очень высокий,
Быстро сбежал на песок.
Остановился, забросив
В лодку он свой рюкзачок.
Смотрит назад он и видит:
На фоне зелёных кустов,
Ногами скользя по глине,
Бежала его любовь.
Людмила была прекрасна
В утренние часы.
Не так, уж, что б просто красива,
Приятна от всей души.
Ей любовались люди,
Забыв о своих делах.
И парни в округе хотели
Дружить с ней не на словах.
Кто же был этот счастливчик,
Бегущий с нею к воде?
Кто завладел её сердцем,
Забыв обо всех на Земле?
Алёшка – парнишка здешний,
Хорошим другом ей был.
Любовь свою честную, верную
Ей всю без остатка дарил.
Слов о любви красивых
Мало ещё ей сказал.
Чувства свои простые
В сердце подальше убрал.
Убрал, что бы было легче,
Хотелось прожить без проблем,
Хотел быть не просто пешкой
В её не простой судьбе.
Что же мешало Лёшке
«Любимой» Людмилу назвать? –
Спросите вы, быть может.
Я поспешу рассказать.
Жил на земле Калужской
Парень – любимец ветров.
И повстречал однажды
Как-то свою любовь.
Звали друзья его Климом.
Рыбу любил он ловить.
И у реки Людмилу
Встретил, что б полюбить.
Счастье их было недолго.
Лето катилось к концу.
Их развела дорога
Что бы свести к венцу.
Сделал три шага Лёшка
И на лету поймал
Бегущую к лодке Людмилу.
К сердцу её он прижал.
Сердце в груди мальчишки
Замерло в нежный час.
С уст его «Люда» слетело:
Обнял, ведь, – в первый раз!
Вечность минута длилась.
Люда спокойной была.
Но продолжать всё это
Душа её не смогла.
Она оттолкнула Лёшу,
Дальше пошла одна.
У Алексея словно
Земля из под ног ушла.
Так он сидел три минуты
С думой о чём-то своём,
Пока не позвала Люда
И в лодке уплыли вдвоём.
«О, всемогущие боги!
Сколько же стоило сил
Просто собраться в дорогу
С тою, чей облик мне мил!
Я понимаю прекрасно,
Любит она не меня.
В этом она не властна,
Счастлива с Климом она.
Но тем не менее дружбу
Люда предать не смогла
И посчитала, что нужно
Сделать счастливым меня.
Счастье соё заключалось –
Поговорить просто так,
Быть с нею вместе лишь сутки.
Знает она этот факт.
Но мне «подачки» не надо!
Счастьем не жертвуй своим,
Если тебе не в отраду
Встреча со мною одним!
Дружба пусть будет честной,
Искренней до конца!
Как я люблю – мне известно,
Тебе не узнать никогда!»
2.
Было часов семь – восемь.
На остров они сошли.
Выбрав поляну с берёзой,
Вместе костёр развели.
Обосновались крепко
На островке небольшом
Двое друзей верных,
Два сердца – горящих огнём.
Время, как птица, летело.
Полдень пришёл невзначай.
Вдруг Алексея просила
Люда тихонько: «–Сыграй!»
Взял Алексей шестиструнку,
Нежно взглянул ей в глаза.
Поцеловал её рук.
И зазвучали слова:
«Если враг тебе польстит –
Улыбнись ему.
Он улыбки не простит,
Видя что к чему.
Если друг тебе польстит –
Оглянись вокруг
И поймёшь сквозь боль и стыд:
Он тебе не друг.
К чёрту ложь! Долой престиж!
Истина одна:
Если сам себе польстишь –
Грош тебе цена!»
После они спели вместе
Песню любимую их.
Тихий и дивный был вечер.
Вечер один на двоих.
Солнце клонилось к закату.
Грустной картина была.
Напоминала ребятам –
В детство их дружба ушла.
Волга зеркально блестела.
Вдаль уходил пароход.
Помнят они первый вечер,
Первый гитары аккорд.
Помнят они свои встречи,
Полные жизни глаза.
Помните день первой встречи!
Да и последней – всегда!
3.
Солнце над миром всходило
И Алексей, уж, вставал.
Тихо в палатке Людмила
Детским сном мирно спала.
Птицы в лесу славно пели,
Шумно катилась волна.
А Алексей в это время
Был у лесного ручья.
«Тебе посчастливилось с Людой, – Словно сказал он «ему». –
Будьте вы вместе друг с другом,
Жить нелегко одному!
Я же хочу, что б Людмила
С тобою счастливой была.
Дай только слово, что будешь
Ей ты опорой всегда.
Нет! Я не требую клятвы,
Глупость, прости мне, Клим,
Только учти, что Людмилу
Когда-то любил я один.
Любит сегодня люда
Только тебя одного…»
Так рассуждал Алёшка,
Вспомнив о друге её.
Тихо шагал он к палатке.
Взял по пути дрова.
Вот, уже чай закипает.
Люда ещё спала…
Встала она очень поздно
Друг уже был у реки.
Жизнь их была не сложной:
Просто дружи и люби.
Лёша пошёл искупаться,
Хоть и вода холодна.
Люда сидела на камне,
Так размышляла она:
«Что же, мальчишка ты милый,
Так привязался ко мне?
Я же не так и красива,
Что ты увидел во мне?
Может быть, просто друга
В моём лице отыскал?
Может быть, от испуга,
Что вдруг любовь потерял?
Может, и вправду считаешь,
Что я тебе очень нужна,
Но, извини, я не знаю,
Зачем я люблю не тебя!
Я понимаю, что трудно,
Друг мой, меня забыть.
И что труднее в два раза
Просто меня не любить.
Что же нам делать, Алёша,
С верною дружбой своей?
Как поступить нам возможно,
Может, спросить у друзей?!
Нет! Мы должны только сами
Это решить вдвоём.
Впрочем, что ты считаешь,
Знаю давно я о том.
Так вот и получается,
Судьба мне в руки дана.
Значит, чего же мается?
Всё я решу сама!
О, всемогущие боги,
Как же мне трудно сейчас!
Мне же вы дороги оба,
Кого же выбрать из вас?
Может быть, просто оставить
Дружбу мою и любовь?
Как же тогда всё поправить?
Что я творила с тобой!
Ты приходил всё время,
Силился что-то сказать. –
Я не желала слушать,
Стремясь себя показать.
Много стихов и песен
Сожгла я твоих в огне.
Мир твой был интересен,
Но что за дело-то мне?!
Я виновата, Алёша,
Может быть, пред тобой.
Ты извини, если можешь.
У всех происходит сбой».
Вышел Алёха на берег,
Начал зубами стучать.
Люда его обогрела,
Поцеловала, как мать.
Вдруг разрыдался Алёша,
Встал и пошёл тихо в лес.
Руки тряслись его молча.
Чем оскорбился он здесь?
Тем, что ему показалось
Снова «подачка» была.
Жалостью – поцеловала
Будто ребёнка она.
Людмила пошла за Лёшей,
Тихо сказала: «–Заткнись!»
Тихо взяла за руку –
Вмиг прекратился «каприз».
Понял Алёша всё сразу,
Как наважденье сошло.
«Люда меня… Нет! Не сможет
Бросить в беде одного!»
Взялись друзья за руки,
Солнце пошли провожать.
После всю ночь смеялись
И не хотелось им спать.
4.
Жизнь их сложилась не сразу.
Но не грустили они.
Чрез миллионы препятствий
Дружбу свою пронесли.
Дружбу свою сохранили
Они до седых волос.
Семьями крепко дружили –
Так разрешён их вопрос.
Клим и Людмила вместе
Дружно растили детей.
Взял же мальчишку с детдома
И воспитал Алексей.
Ты же, товарищ мой милый,
В самые чёрные дни
Вспомни о дружбе их верной
И в сердце своё загляни.
Ну, что, доволен?
Нет!
|
| |
| |
| Валекс | Дата: Понедельник, 26.09.2011, 16:37 | Сообщение # 90 |
|
Генерал-майор
Группа: Пользователи
Сообщений: 251
Репутация: 1
Статус: Offline
| ГЛАВА VI.
Январь 2011-ого года. Снова бесконечная ночь, безлунная да беззвёздная, снова безбрежная кровать и одинокий человек с непутёвыми мыслями и вопросами. Совсем недавно Алексиным стало известно странное завещание. О том, насколько оно странно, юридически можно было бы оспаривать, ведь оно было написано совсем в другое время, когда казалось формальностью для проведения какой-то хитроумной комбинации. Те времена прошли, как будто показав, кто есть кто и что есть что, но новое завещание, естественно, не было написано.
Однако события, описанные в конце первой повести, заставляют Алексиных пересмотреть своё отношение ко всему. Ни один человек не может знать всё. Очевидно, это же касается и Жени. Зная о своих делах намного больше, чем рассказывала маме, Женя тем не менее кое-чего могла и не знать. Завещание датировано 2007 ым годом. На тот период оно казалось формальностью и служило, видимо, несколько иным целям. Алексины, возможно, никогда не узнают подлинные причины того, что всё было завещано Галине Вениаминовне, но по крайней мере, в контексте данной дилогии это – повод для следующих мыслей:
Теперь Сергею кажется, что следующая история, она же последняя, начиналась так:
–Привет! Что с тобой?
Эти слова были первыми, что услышала Женя когда открылась дверь знакомой квартиры. Примерно через полчаса почти безуспешных попыток достучаться до потупленного сознания подруги Галя могла услышать примерно следующее:
–Всё плохо, Галя, всё плохо.
Когда Ира после заказанного развала фирмы «Левиафарм» сватала Женю обратно в «Влас Ко°», одним из условий Жени тогда было увольнение Галины Вениаминовны из аптеки. Тогда Ира, вроде бы, дала согласие, но по каким-то причинам этого не произошло. Через некоторое время случилось так, что Женя с Галей сошлись довольно близко. О том, каковы причины такого поворота, можно рассуждать бесконечно. Но случилось то, что случилось.
В тот день, когда Женя на каком-то полуавтомате добрела до квартиры Гали, ей действительно казалось, что всё кончено. Гораздо позже, в конце 2010 ого года, перебирая бумаги в поисках возможного последнего письма, мама действительно наткнётся на него, но, сопоставив некоторые данные, Алексины выяснят, что это письмо было написано именно в то время и скорее всего именно у Гали. Остаётся непонятным в этой истории очень многое. В том числе и подробности написания этого послания. Где оно было написано? Знала ли о нём Галя? Было ли оно удалено и кем? Галей или Женей, которая не удалила ни один последний документ?
Вопросов много. Однако не приходится сомневаться в том, что тогда, пять лет назад, Галя буквально вытащила Женю из петли! Другой вопрос, зачем она это сделала?
По-видимому, это произошло из-за довольно живого, бойкого характера Гали. При этом, как выяснится позже, характер немножко вспыльчивый. Но Сергей давно полагает, что вспыльчивость – национальная черта всех чуваш, поэтому при выборе друзей она особой роли не играет. Главное, Галя вновь заразила Женю своим оптимизмом и желанием жить, двигаться дальше. Другое дело, что для Алексиных это кончилось как-то странно.
Однако к тому времени, когда Женя, околдованная влиянием Гали смогла в первый раз улыбнуться, всё уже, видимо, было решено.
Сергей, ты опять сходишь с ума!
Нет, просто пытаюсь понять, что же, всё-таки, произошло.
Ну-ну.
К тому времени у Гали родился первый внук. Первая ассоциация здесь напрашивается со старостью, но это не так! Галина Вениаминовна и по возрасту была максимум лет на десять старше Сергея, ровесницей Иры. Но здесь весёлость характера – только повод поговорить об интересном положении вещей. Дочь Гали с рождения страдала пороком сердца. Этот же недостаток, видимо в более лёгкой форме, был и у внука. Но это не мешало Гале не просто жить весело, что само по себе было бы здорово, но и заводить шашни налево и направо! Я понятия не имею, какая из этих составляющих первой привлекла внимания Жени, но случилось то, что случилось. Имея же некоторую слабость к маленьким детям, легко предположить, привязанность Жени к Галиной «нестандартной» семье крепла день ото дня.
Семейка, кстати, была настолько нестандартной, что, судя по всему, её дочь тоже не отставала от Гали. Однако, привязавшись к малышу, Женя, видимо, влипла в это семейство целиком, с потрохами, так же, как двадцать лет назад в тандем своих подруг.
Маме это не нравилось, по большому счёту. В телефонных разговорах с тётей Ниной они не раз выражали сомнения на этот счёт, такой дружбы тоже не бывает. Но Сергей, например, помнит, как загорались глаза сестры в присутствии Гали. Возможно, и он замечал при этом нечто странное. Но тогда, ведь, никто не думал о том, чем это может кончится!
При том при всём, судя по всему, на этот раз ответная реакция была. По крайней мере, со стороны малыша: обожание Жени с его стороны было неподдельным.
Да, теперь Алексиным навсегда осталось только гадать да вспоминать. И ничего они с этим не поделают. Но многочисленные загадки, оставшиеся с тех времён, дают повод для чего угодно. Кому это выгодно?
|
| |
| |
